Проклятая для князя - Анна Е. Прохорова

а они теперь тянулись к человеку чтобы так же выкрутить его. Ветер задул сильнее, и Игорь ощутил, как ему в лицо бросили горсть колючего снега, а потом еще и еще одну. Начиналась метель. Но он не сдавался, достал свое кровавое подношение, положил в центре, достал нож и сделав разрез на запястье сжал руку в кулак и окропил его своей кровью. Продолжая молить о спасении своей жены. Неизвестно сколько он так простоял. Неожиданно все стихло. И Игорь подумал, что духи услышали его мольбы. Ведь они открыли ему путь к поляне и позволили оставить подношение. Князь попятился, чтобы не поворачиваться к ним спиной и не разозлить их сильнее, потихоньку вышел за пределы круга. Вдруг, вокруг него как будто схлопнулся воздух, дышать стало почти нечем, метель разыгралась с новой силой, швыряя снег в лицо Игоря все жестче, подсыпала его и в сапоги, и за шиворот, казалось даже в уши и ноздри набивается мерзкая колючая крупа и она ранит его до крови, рука, которую он порезал онемела. Он попытался перевязать ее платком. Казалось давно должна была появиться дорога, он плутал уже несколько часов, но лес по-прежнему не хотел отпускать его. Повсюду ему чудились огненные шары, летящие следом за ним. Когда у него уже не осталось сил буря стихла, и он увидел своего коня, привязанного у дерева, кое как отвязав его и забравшись в седло почти лежа на нем начал направлять его в сторону дома. Ему казалось прошло еще несколько мучительных часов, когда вдалеке показалась главная башня. Вот еще один поворот, и они почти у самых ворот замка. Уже стала видна лестница и после этого он больше не смог удерживать себя в сознании, последние силы покидали его, и провалившись в спасительную темноту без боли и холода князь только успел подумать, — «Как хорошо, что я успел вернуться домой!». Кто-то из слуг заметил лошадь и побежал навстречу, кое-как вытащив его из седла они понесли его в дом. К ним уже спешила Елизавета. Растрепанная со сна, спустилась вниз и схватила Игоря за руку, она была сжата в кулак, женщина прижалась к его груди, сердце еще билось. Велев отнести мужа в спальню, она шла следом. Как только князя уложили княгиня приказала всем выйти.

— Что же ты натворил? Я же просила тебя ничего не делать, зачем ты пошел туда. — заламывая руки она смотрела на бледный профиль мужа, и сама металась по комнате как раненная птица. Все черты лица его заострились и приобрели синеватый оттенок, а вот глаза наоборот стали бледными и почти не было видно зрачка. Она не знала, как спасти его. Увидела кровь на рукаве, подошла ближе и подняла его руку, весь платок и рукав уже пропитались кровью. Она видела, что ничего не может остановить кровотечения, что это ритуальные порез и решилась на последний отчаянный шаг, вызвать Богдану. Девчонка считалась хорошей травницей, хоть и делала она это против воли княгини, но теперь у нее не осталось выбора. В тот момент, прежде чем принять это решение окончательно, она увидела за окном чудовищных птиц Нави, это они пришли за ее Игорем. Уродливые твари похожие на воронов, но не имеющие ни одного пера, они всегда рядом, когда чувствуют скорую смерть. А княгиня не привыкла так легко сдаваться. Одна из птиц подошла по карнизу ближе и постучала клювом, а затем с чудовищным скрежетом начала водить им по стеклу. Она была вся какая-то непропорциональная, огромная голова, маленькое тело было похоже на ощипанного гуся. Белое с синеватым оттенком. А крылья напоминали крупные скрюченные ладони с пальцами, как будто их пришили к телу оторвав у какого-то старика. Лапы оканчивались большими когтями, загнутыми внутрь. А еще от них исходил запах плесени, Елизавета ощущала его даже через окно. Она начала размахивать руками пытаясь спугнуть их. Но птицы лишь смотрели на нее своими глазами похожими на спелую черешню, такими же красноватыми и на выкате. Исчезли они лишь, когда в комнату вошла девушка, растворились, только следы на карнизе говорили об их недавнем присутствии, да глубокая царапина на окне.

Богдана бегло осмотрела князя и сказав, что ей нужно взять дома травы быстро убежала. Прибежав в кухню и поставив котелок на печь, которая в такое время года топилась всегда, она положила сначала крапиву и тысячелистник в воду и принялась все это помешивать постепенно, добавляя другие травы для остановки кровотечения, рука в ее памяти выглядела ужасно. Приготовив все и завернув котелок в полотенце, она побежала назад. Взлетев по ступеням на второй этаж, она вбежала в комнату и велела княгине приподнять голову князя, а сама попыталась влить в него хоть немного жидкости. Но он все никак не хотел открывать рот, с помощью ложки кое-как им удалось немного напоить его. Игорь закашлялся, открыл глаза и разжал руку, из его кулака что-то выпало и покатилось по полу застучав. Княгиня и Богдана замерли.

— Выйди вон! — вскрикнула женщина глядя на Богдану.

Девушка попятилась и едва не наткнувшись на стул опрометью бросилась прочь. Она тоже увидела, что выпало из руки князя и это напугало ее не меньше, чем Елизавету.

Глава 6

На полу лежала маленькая фигурка медведя, вырезанная из кости, человеческой кости.

— Игорь, ты меня слышишь? — наклонившись к самому его лицу спросила Елизавета.

— Да, но мне кажется недолго осталось, позаботься о нашей дочери, — еле прошептал он, его губы потрескались из ранок на них сочилась кровь, казалось он весь ей истекает. Глаза тоже покраснели, капилляры полопались и виделись кровавыми пятнами.

— Ты сам должен был заботиться о ней, зачем покидаешь меня, но оставляешь мне жизнь, ты знал, что все так будет, зачем это сделал, нельзя было тревожить духов, нельзя было проливать кровь на их поляне, они теперь выпьют тебя до капли. Как ты можешь оставить меня! — с горечью в голосе выговаривала ему жена, она заботливо пыталась отереть кровь, но ее становилось все больше.

— Я пытался освободить тебя, ты же знаешь третий год на исходе, скрывать это каждый раз все тяжелее, я же вижу, как тебе плохо после этого. Мы все пробовали кроме того, что я сделал. Они отдали мне фигурку, и возможно помогут тебе, — надежда не покидала Игоря, он даже попытался улыбнуться, но сил на это ему не хватило и вышло лишь слегка приподнять уголки губ.

— А если нет? Зачем мне быть здесь без тебя,