Самое чёрное сердце - Анна Змеевская

Настолько велико, что молодая симпатичная Сара показалась куда менее вкусной, чем паста и бокал вина. Неслыханное дело для вампира, даже если он слегка бракованный.

— Её зовут Киро Хаттари. И клянусь, мама: или у меня уже старческая паранойя, или у девчонки целый ворох проблем с головой.

— Хаттари? Вэйданка, да? Что-то знакомое. — она в задумчивости постучала пальцем по губам. — А, точно! Девочка с кафедры пара-биологии, училась на одном потоке с мальчишкой Магратов и ходила ко мне на факультатив. Талантливая, сильная, очень тёмная и. О нет. Нет-нет-нет!

Мама в ужасе уставилась на меня. Я в ничуть не меньшем ужасе глянул на неё.

— Мама, что?

— Она же из этих. этих. долбаных музыкантов, Тьма её подери! Малахольная красотка не от мира сего; в комплекте пафосная скрипочка, кроткий олений взгляд и прочие атрибуты идеальной вампирской закуски. А ещё девчонка играет как все три наших бога, и в своё время половина кампуса Магистерии по ней сохла. И ты, разумеется, тоже на неё запал!

— Боги, мама.

— Что? Я сделала прекрасного сына, но ты не должен был унаследовать от меня пагубную тягу к нежным и трепетным засранцам с тонкой душевной организацией! Ох, Люк, просто вспомни своего папашу!..

Я вздохнул. Мама, папа и их вечная драма! Она его любит, сколько бы ни грозила страшной смертью и разводом, но, кажется, никогда не перестанет ворчать про его неприспособленность к жизни.

— Мама, нет, — заверил её чуть поспешно. — Я ни на кого не запал. Это непрофессионально, во-первых, а во-вторых, мы знакомы неделю. Да, Киро более чем привлекательна, и да, мне с ней интересно. Но на этом все.

Увы, меня будто и не слышали.

— Она сидхе, — припечатала мама так, будто это всё объясняет.

На самом деле — да, вполне объясняет. Потому как меня неизбежно влечёт к Киро. Я желаю её. Не в буквальном смысле, но с каждым днём, с каждой минутой всё чаще думаю о ней, всё больше хочу узнать. Отнюдь не в профессиональном смысле.

Просто тьма тянется к тьме. Таков закон.

— Мам, она охотница, у которой очень много проблем. Молодая, отчаянная и горячая. И я не хочу, чтобы она вляпалась во что-нибудь мало совместимое с жизнью.

— О да, это же так необычно для охотников, — фыркнула мама. — Сдаётся мне, дело тут совсем в другом.

— И в чём же? — поинтересовался я самую малость едко.

— Нет, — она покачала головой, насмешливо поджала губы, — не надейся, я не стану тебе помогать. Ты взрослый мальчик, разбирайся со своим цветником сам!

— Но если будет нужна помощь, я всегда могу к тебе обратиться.

— Ну разумеется, — мама поднялась с дивана, потянула меня за руку, вынуждая встать тоже. — Идём, я покажу тебе, как тут всё устроила.

На вокзале было людно и шумно — туда-сюда сновали охранники, бежали люди, таща за собой громоздкие чемоданы.

— Уверена, что не хочешь отправиться домой порталом? — спросил я, передавая матери саквояж. Увесистый, но и вполовину не такой большой, как сумка, которую пытался впихнуть в соседний вагон тучный мужчина. — Помнится, ты терпеть не могла поезда.

— И до сих пор терпеть не могу. Но купе-люкс, оплаченный с банковского счета твоего отца, несколько примиряет с действительностью. Там даже есть душевая! К тому же не хочу его видеть до завтрашнего утра. Пусть помучается.

В том, что папа и впрямь мучается, ничуть не сомневаюсь: Роберта Асторна ничто не бесит и не расстраивает так, как игнор. Нет, отец на фоне прочей семейки весьма добрый малый, но тяга к вниманию, поклонению и всеобщему восхищению накрепко засела в генах.

— Позвони, когда доберёшься, — я поцеловал маму в щеку, прижался к узкой ладони. — Не хочу узнать о вашем разводе лишь через пару лет.

— А ты будь осторожнее. Видит Тьма, оборотни, вампиры и сидхе в одном городе — сплошная катастрофа. А уж в одном офисе…

Поезд приглашающее загудел, и мама заторопилась в вагон. Помахала мне в окно, прежде чем скрыться в своём купе, и я остался в гордом одиночестве. Ну, не считая прочих провожающих. А ещё тех, кто уже опаздывал на следующий поезд, путал платформы, спотыкался и шлёпал ботинками по вновь подмерзающим лужам.

На Роузвуд я выехал, когда вокзальные часы показывали десять вечера. Время, когда некоторые тёмные твари вовсю бодрствуют, но я вдруг ощутил, что не прочь и поспать. Ночь в «Мэлоуне», день с матерью, которая помимо бесед и обедов вытребовала прогулку по Алькасару. Морщилась на каждом шагу, но, кажется, тоже немного скучала по этим местам.

Мечты об уютном гробе, роль которого у всех не поехавших крышей вампиров выполняет обычная человеческая кровать, пришлось отбросить в сторону. Ни о каком сне не может быть речи, когда вдруг видишь, как твой маршал — самый проблемный из всех — куда-то чересчур торопится. Точнее, кого-то преследует. Это я понял, проехав чуть вперёд и приметив невысокую фигуру, то и дело озирающуюся, но явно не замечающую хвоста. Слишком слаб или Киро воспользовалась очередным своим талантом?..

Затормозил, подотстал немного, после чего медленно пустил кар следом за ней. Однако не проехал и квартала по пустынной улице, когда незнакомец вдруг свернул в неприметный переулок. Киро последовала за ним. Пришлось остановиться.

Я веду себя странно. Ненормально. Нет ничего адекватного в преследовании своей подчиненной среди ночи — особенно если вспомнить, кто эта подчиненная по профессии. Возможно, она просто преследует подозреваемого, и если дело коснется какого-то важного расследования, я обо всём узнаю завтра или даже сегодня.

Возможно.

Я нервно потёр переносицу. Останься в машине, Люк, подожди, чем всё закончится; если вдруг что случится, ты успеешь…

Куда там — из кара я вымелся резво, успев только схватить с приборной панели комм и достать из бардачка пистолет. Сунул его за пояс, пропустил машину, чей водитель явно не знает о правилах дорожного движения и допустимой в городе скорости, перебежал дорогу и направился следом за Киро.

Переулок, прямо-таки шаблонно тёмный и грязный, оканчивался тупиком. Я в недоумении огляделся — и куда же могла шмыгнуть эта парочка. нелюдей? Не сквозь землю же они провалились? Но затем сообразил. Гламор, треклятый фейский гламор. Наверняка где-то здесь спрятан потайной ход.

Как в дурацком ужастике очутился, честное слово.

Догадка оказалась верна: струны волшебства протянулись вдоль холодной кирпичной стены, указывая путь всякому, кто умеет слушать и слышать. Я умею. Не знаю уж, себе на счастье или на беду.

Пройдя прямо сквозь стену — премерзкое ощущение, должен сказать, — тут же едва не навернулся с низенькой лестницы. Да чтоб тебя. вот уверен, эти чудеса планировки специально для таких незваных гостей, как я. Не свернёшь шею, так спалишься уже у самого порога.