И будет вам счастье - Люся Лютикова

– Откуда вы знаете такие подробности? – удивиласья. – Ведь размер зарплаты – это коммерческая тайна.

Дина на секунду остановилась и всплеснула руками:

– Тю-ю-ю! Какая там тайна! Да в детском клубе няниобсуждают все: сколько хозяева платят, что едят на завтрак и спят ли в однойкровати. От нас ничего не скроешь!

Я решила воспользоваться шпионскими сведениями:

– Значит, шофер Лисовика недоволен своей зарплатой?

– Еще бы! Он недавно просил хозяина прибавить оклад,тот отказал, думаю, Сережка уже подыскивает себе другое место. У него женаболеет, чуть ли не при смерти лежит, операция стоит безумных денег, они ведь изглубинки приехали, у них нет московской регистрации. Так что у парнябезвыходная ситуация.

Ну, точно, все сходится! Водителю срочно понадобилисьденьги, и он не придумал ничего лучше, как шантажировать обитателей дома:сначала Сильвию, потом хозяина. С Лисовиком Сергей что-то не рассчитал, шантажзакончился смертью, и шоферюга ударился в бега, предварительно обчистив сейф.

Я внутренне ликовала: ура, я на пути к спасению! Скоро янайду противоядие, и моя жизнь будет вне опасности! Единственное, что менясмущало, – за разговорами я не заметила, какой дорогой Дина провела меня кворотам поселка. Миновав охрану, мы вышли к остановке общественного транспорта.

Оказалось, что автобус до Москвы ходит раз в час, порасписанию. Маршрутки бегали чаще, но влезть в них было проблематично. Наостановке скопилась небольшая толпа: мы с Диной, бабка с кошелкой, из которойвыглядывала голова петуха, две школьницы и пьяный мужик. Мужик по очередиподходил к каждой даме и, длинно извиняясь, спрашивал, который сейчас час идень недели. Петух время от времени сипло кукарекал.

В очередной маршрутке в сторону Москвы нашлось лишь односвободное место, его заняла Дина, отпихнув локтем бабку с кошелкой. Петух издалвозмущенный возглас, но повариха на него прикрикнула:

– Молчи, дичь!

Я плюнула на общественный транспорт и принялась ловитьчастника. Роскошные иномарки пролетали мимо, на мою поднятую руку отреагировалатолько «девятка». Под слоем грязи угадывался красный цвет. У машины было помятоправое крыло и заклеена скотчем фара, но я решила засунуть снобизм подальше.

– Сколько до «Курской»? – спросила я, наклонившиськ открытому окну.

– Три тысячи, – отозвался водитель, не вытащивсигарету изо рта.

Три тысячи рублей! Цена показалась мне грабительской. На этиденьги можно купить три вполне приличных свитера, даже четыре, если попасть нараспродажу! Но, во-первых, я стояла на Рублевке, где по определению ничего неможет быть дешево. А во-вторых, часы отсчитывали секунды моей жизни, ипромедление было в буквальном смысле смерти подобно.

– Согласна, – я плюхнулась на переднеесиденье. – Только быстрее, пожалуйста!

Второй раз водителю не надо было повторять. Мужчина щелчкомвыбросил сигарету в окошко и рванул с места так, что меня вдавило в кресло.

Помимо сигаретного дыма, в салоне присутствовали и другиезапахи. Пахло чесночной колбасой и немытым телом. Я скосила глаза на водителя:от сорока до пятидесяти лет, субтильного телосложения, не брился пару дней,сальная башка всклокочена, из уха торчит клок волос. Одет в несвежую рубашку скоротким рукавом и джинсы. Обручального кольца на правой руке не наблюдается,но и без того ясно, что он не женат.

Мужик неожиданно спросил:

– За кого на выборах будете голосовать?

Я опешила. Какие выборы? Президентские вроде еще не скоро,про другие я ничего не слышала. Вообще я политикой не интересуюсь и на выборыне хожу. К чему участвовать в балагане, если результаты заранее известны?

– Ни за кого, – буркнула я, всем своим видомпоказывая, что не желаю поддерживать эту тему.

Однако водитель ничуть не смутился:

– А я – за Козлокрадова, знаете такого?

Я поразилась, до чего же у человека неудачная фамилия дляполитической карьеры, и отозвалась я еще более неприветливо:

– Впервые слышу.

– Коммуняк не люблю, – проникновенно сказалмужик. – Дерьмократы тоже гады. А Козлокрадов – это сила!

Я молчала, надеясь, что без поддержки болтовня водителясойдет на нет. Однако выступающему не требовались реплики из зала. Он тараторилбез умолку, потому что знал КАК. Как увеличить ВВП в десять раз. Как бороться снелегальной иммиграцией. Как спасти нравственность подрастающего поколения.Мужик был в ударе, брызгал слюной и сыпал экономическими терминами – инфляция,стагнация, кумулятивный эффект…

Я отключилась и смотрела сквозь грязное стекло напроплывающие мимо дома.

– Я тут недавно Солженицына перечитал, – вернулменя к действительности собеседник, – «Как нам обустроить Россию». Так тамбыла замечательная мысль…

Не переставая болтать, он засунул палец в нос и принялся тамсамозабвенно ковырять. Я почувствовала острое желание ударить его по голове.

В конце я все-таки не выдержала. Когда мы приехали кКурскому вокзалу, я вытащила кошелек, чтобы расплатиться. Зажав в руке купюры,я сказала:

– У меня есть отличная идея, как вам, лично вам внестисвой вклад в обустройство России.

– И какая же? – отозвался водитель, не отрываявзгляда от денег.

– Вымойте машину. И приведите себя в божеский вид.

Его ошарашенное лицо стало мне наградой за все мучения.

В офис агентства «Прайм домашний персонал» я влетела за пятьминут до конца рабочего дня. Менеджеров уже как ветром сдуло. Перед дверью стабличкой «Дмитрий Михайлович Солодкий, генеральный директор» сидела секретаршаи красила губы.

– Директор на месте? – спросила я.

Блондинка удовлетворенно оглядела себя в зеркальце, положилагубную помаду в косметичку, смачно защелкнула замок-«поцелуйчик» и только потомответила:

– На сегодня прием окончен, приходите завтра.

– Я по личному делу, – быстро сориентировалась я. –Я располагаю конфиденциальной информацией относительно супруги господинаСолодкого.

Секретарша насторожилась:

– Дмитрий Михайлович не женат.

– Это вы так думаете, – загадочно проговорила я ирванула к двери.

Девица впала в такой ступор, что даже не пыталась меняостановить.

Дмитрий Михайлович Солодкий оказался полным мужчиной летсорока. Его седые волосы были коротко подстрижены и торчали «ежиком». Большиекруглые глаза, мясистый подбородок и пухлые губы – абсолютная противоположностьтому, что мне нравится в мужчинах.