Неприкасаемый - Сэм Мариано

class="p">Когда я добираюсь до своей комнаты, я закрываю дверь и сворачиваюсь в постели. Я достаю из кармана записи Картера и читаю их. Первая строчка: — Конечно, я не собираюсь делать заметки для тебя, но пока мистер Хассенфельд болтает, а ты прячешься дома, как трусиха, я подумал, поделиться с тобой своим сном, который мне приснился прошлой ночью.

О, парень.

Я не должна продолжать читать. Это будет стресс, но это также может быть доказательством. Он настолько дерзок, что оставит мне рукописную страницу, полную угроз? Если да, то я определенно буду держаться за это. Это может оказаться золотом.

Это, конечно, не то, но грязно. Это не то признание, на которое я надеялась, это даже не описание изнасилования, которым он вчера интересовался, это просто чистейшая грязь. Он говорит о том, что сосёт мою грудь и вылизывает меня, пока я не кончила, выкрикивая его имя. Он говорит о том, что я прикасаюсь к нему и снова пробую на вкус (как будто я делала это добровольно в первый раз). Он говорит о том, чтобы трахнуть меня, но не упоминает о силе — во всяком случае, ничего такого, что могло бы прижиться. Ничего, что некоторые люди не хотели бы в любом случае.

Под моей кожей жар и неприятное сексуальное возбуждение внутри, когда я читаю его грязные слова. Они реальные, так что я думаю, это не безумие, но они исходят от него. Он изображает секс между нами двумя, и после того, что он сделал, это делает его еще более извращенным.

Я определенно не могу использовать это против него. Судя по тому, как он говорит, любой, кто читает это, может подумать, что мы вовлечены в сексуальные отношения по обоюдному согласию. Это больше навредит моему делу, чем поможет, особенно его скользкое упоминание о том, что я снова пробую его на вкус. Ни один здравомыслящий виновный человек не стал бы ссылаться на то, что он заставил меня сделать, в любовном письме. Это ситуация «он сказал, она сказала», и без Шейна или Джейка, подтверждающих мое нежелание — чего они никогда бы не сделали — это просто звучит так, будто я добровольно отсосала Картеру. Во всяком случае, если бы я попыталась выступить против этого мудака, это письмо, вероятно, выставило бы меня больше похожей на лгунью, чем он.

Я хочу выбросить его, но говорю себе, что есть причина сохранить его. Логичная причина, а не постыдная. Может быть, есть какой-то сценарий, где это могло бы оказаться полезным, но я просто еще не думала об этом. На всякий случай складываю лист линованной бумаги и засовываю под матрац.

Затем я сворачиваюсь в постели и стараюсь не думать о завтрашнем дне и о том, что оно может принести.

5

Просто заехать на парковку моей средней школы сегодня сложно. Я сижу в машине несколько минут, пытаясь подготовиться, чтобы показать свое лицо. Это убивает меня. Я не сделала ни черта плохого, и я та, кто должна прятаться.

Они должны прятаться.

Но они не прячутся. Раньше я никогда не обращала на них особого внимания, но теперь, когда я прижимаю свои книги к груди и смотрю прямо перед собой, я вижу спортсменов в своих пиджаках, сидящих на каменной полустене перед входными дверями и вокруг нее.

Я чувствую на себе взгляды, но отказываюсь смотреть, Джейк это или Картер. Они оба могут отвалить. Шейн Саттон тоже. Они все вместе могут сгнить в аду.

— Зои!

Хотя это не один из них, мое сердце замирает, и я оглядываюсь через плечо, а моя подруга Грейс улыбается мне и спешит догнать меня. Меньше всего мне было нужно, чтобы она прямо перед ними выкрикивала мое имя и привлекала ко мне еще больше внимания, но я знаю, что она сделала это не специально. Я люблю Грейс, люблю ее неуклюжую забывчивость — она одна из немногих, кто хочет, чтобы меня видели прямо сейчас, — но она не понимает, против чего я выступаю. Моя вина, потому что я не рассказала ей всего, но я не хотела напрягать ее еще большим беспорядком.

Подойдя ближе, она достает из кармана телефон и улыбается мне. — Подожди. Я должна тебе кое-что показать!

— Мы можем сначала войти внутрь? — спрашиваю я, делая шаг вперед.

— Тут так красиво сегодня утром, куда ты торопишься? — весело спрашивает она.

Я не хочу, но, поправляя лямку рюкзака на плече, я бросаю взгляд на толпу спортсменов. Как и ожидалось, я тут же встречаюсь взглядом с Картером. Его губы изгибаются, и он подмигивает мне, так что я быстро отвожу взгляд.

— Давай, Грейс, покажи мне, но только внутри.

— Подожди. — Она держит свой телефон перед моим лицом. Я немного отхожу назад, затем сосредотачиваюсь на фотографии, которую она мне показывает. Это фотография очаровательного щенка на ее заднем дворе, его крошечный щенячий рот сомкнулся вокруг ее большого пальца, когда он грызет ее. — Разве это не самый драгоценный меховой малыш, которого ты когда-либо видела в своей жизни?

— Ой. — Я улыбаюсь ей. — Он восхитителен. Это он?

Кивнув, она проводит большим пальцем по экрану. — Его зовут Скаут. Разве он не самый милый? Мама удивила меня прошлой ночью. Я разместила фотографию в Интернете, но ты, должно быть, не видела ее. Почему тебя вчера не было в школе?

Я направляюсь к входным дверям, ожидая, что она последует за мной. — Ужасные колики.

— О, это худшее. На прошлой неделе…

Прежде чем она успевает закончить, один из других парней из футбольной команды окликает: — Эй, Зо, почему бы тебе не подойти сюда на минутку?

Вместо этого я ускоряюсь. Я не могу представить, чтобы Картер поделился правдой о том, что он сделал со мной, но, увидев его в действии за последние пару дней, я думаю, что он мог рассказать другую версию истории и опередить меня, просто на случай, если я все-таки решу открыть рот. Рассказать им всем какое-нибудь заблуждение о том, как я обижалась на него, потому что он мне нравится, или потому что я отчаянно пыталась добиться расположения всех, кто ненавидит меня за Джейка, чтобы превратить меня в жалкую изюминку и потенциальную мишень для других парней. Кто бы мог подумать, что со мной легко, если Джейк и Картер оба попытались напасть на меня.

Я ненавижу Картера Махони даже больше,