Старухи - Наталия Царёва

– Это, правда, странно, – сказала Гламурница Людмила. – Ведь любовь – самое важное в отношениях мужчины и женщины, а в юности – особенно.

– Олигархов, конечно, на всех не хватит, – высказалась Ульяна. – А вот бизнесменов до хрена. Куда ни выстрели – в бизнесмена попадешь. Они сейчас себя все так называют. Занимается каким-нибудь говном, а говорит, что у него бизнес.

– И при этом в каждом слове у этого «бизнесмена» по две-три ошибки, – подала свой голос Мария. – А самое печальное, что женщины клюют на это слово и наплевать им на то, что этот «бизнесмен» совершенно безграмотный человек. Преуспел в зарабатывании – имеешь право писать с ошибками. Можешь вообще не писать.

– В наше время писать с ошибками было стыдно, – задумчиво сказала Анна.

– И все же не надо всех под одну гребенку ровнять, – выступила Евдокия. – Любят не только богатых. Просто любят…

– Разве можно любить небогатого?!

– Можно! И любят! Много хороших девушек есть в России! Не надо так!

– Как была ты, Дуняшка, ограниченным человеком, так и осталась. Не тонкий ты человек! Не тонкий!

– А сам-то олигарх – дурак что ли?

– Он покупает! – посерьёзнела Ульяна.

– Покупает и всё…

– И как это, по-вашему, называется, если без мата?! – с вызовом спросила Нинка.

Старухи задумались. Елена Олеговна задумалась тоже. Без мата не получалось…

«Это порок! – мысленно выкрикнула Елена Олеговна. – Вот как называется! Порок!»

Но тут матушка Евдокия дала более точное определение:

– Грех это, и за него всем нам придётся отвечать.

– Здравствуйте! – возмутилась Нинка.

– А мы причём?! Я с олигархом не спала! Ни за деньги, ни бесплатно!

– А были желающие? – подколола Нинку Людмила.

– Отбоя не было! Я от них сюда и сбежала!

– Да-а-а, очень хочется плюрализму… – вдруг сказала Ульяна.

– Чего? – Нинка от неожиданности растерялась.

– Да плюрализму мне чего-то маловато…

– А! Ты об этом, – сориентировалась Нинка. – Не переживай, я тоже плохо сру…

Старухи заколыхались от смеха. Вместе с ними за своей только что повешенной занавесочкой засмеялась и Елена Олеговна. Смеялась от души, не сдерживаясь, и так громко, что некоторые старухи повернули головы к её окошку. Елена Олеговна испугалась и затихла.

– Совсем, девки, нечего по телевизору смотреть, – обиженным голосом сказала Людмила.

– И то верно! – согласилась Нинка. – Там одна проститня сидит.

– Вот здесь ты, Нина, пожалуй, права, – печально согласилась с Хулиганкой Матушка Евдокия. – Всё время поют и танцуют…

– И на коньках катаются, – подсказала Анна.

– Еще в футбол играют, – сказала Ульяна своё слово. – А потом… Хохочут и хохочут. Не переставая…

– Просто кердык! – воскликнула Нинка. – Два канала всего, но так достали! Я б давно разбила этот «ящик», да Евдокия не даёт. А сама не смотрит! Я ей говорю: «Ты же не смотришь! Зачем он тебе? А так… удовольствие получим от того, как он грохнется». А она: «Нельзя! Люди делали». Ой, достала ты меня, Дуняшка! Всякие мысли свои обветшалые тащишь на свет… Так и по телику: тащат на экран помойку!

Старухи много говорили о жизни, а Елена Олеговна знай записывала их разговоры и не бросала свою идею написать про них книгу.

А эпиграфом она решила взять слова Пушкина:

Это няня сказала… А молодой Пушкин услышал эти слова и понял старого человека буквально: умер молодым…

* * *

Однажды пришли на скамейку двое: Гламурница Людмила и Историк Анна. Видимо, они уже о чем-то говорили по дороге, а сейчас только договаривали.

– Знания мои здесь никому не нужны, и живу я в лесу… – говорила Анна.

– А мне нравится, что в лесу, – улыбнулась Людмила.

– Да мне, вроде, тоже неплохо, вот только, говорю, знания мои здесь…

– Не выдумывай, – перебила Людмила.

– Мне нужны, бабкам нашим нужны, другим бабкам нужны. Даже Райка тебя очень хвалит.

– Правда?

– Честное слово!

– И что говорит?

– Говорит: «Эта ваша Анна – учёная такая!»

– Не могла она этого сказать! Она меня совсем не знает.

– Знает! Тебя все знают. И не только в нашей деревне, но и в соседней. Вон старуха аж оттуда тебе морковку носит!

– Почему мне? Она всем нам носит.

– Нет, не всем, а тебе. Когда тебя нет, говорит: «Отдайте учёной! Ей для мозговитости нужно». И местная старуха Козак вчера тебя хвалила. «Мудрая, – говорит, такая…» И при этих словах головой всё время кивала.

– Может, у неё тик…

– Я тоже так сначала подумала. Потом поняла: это она сама себе поддакивает.

Анна засмеялась и сказала:

– Ну, спасибо тебе, Люся! Позабавила.

– Вот, видишь? Не всё у нас плохо.

– Старые мы только, и в голове такая путаница бывает… Как думаешь, отчего это? От старости или от жизни никчёмной?

– Я ничего об этом не думаю, и ты не думай. Сейчас не только у нас, у стариков, в головах путаница. Такое впечатление, что по всей стране Альцгеймер прошёлся.

– Хозяин нужен…

– Альцгеймеру?

– Стране!

– Это – да… Сейчас все Сталина кинулись вспоминать.

– Но все по-разному…

– Одни ругают его сильно.

– А как его не ругать?!

– Другие хвалят безмерно.

– А как его не хвалить?!

– Но все называют одним из самых великих и загадочных людей в истории человечества.

– Я много читала и смотрела и про то, и про иное, – как бы решила подвести итог Анна. – И знаешь, что поняла?

– Что?

– Правда – всё! Он и такой, и такой. А какой на самом деле, никто не знает. Сейчас это не тот Сталин, что был тогда, а такой, каким его хотят видеть. Складывается миф о нём, и сейчас это – мифическая фигура. Типа Зевса. Каким был Зевс? И могучим, и справедливым, и мелочным, и коварным, но вместе с тем – великим! Сталин сейчас людям именно такой нужен. И миф о нём я, между прочим, принимаю. Хороший миф. Интересный. И основа его – правда.

– А давай в город съездим и книжки купим! – предложила Людмила.

– Мне не добраться!