В Сырах - Эдуард Лимонов

Башню собора Святого Петра в Риге, Латвия, пытались захватить несколько отрядов нацболов один за другим. Один отряд пробивался в Латвию через белорусские болота. Не дошли, были задержаны пограничниками. Отряд из семи человек выбросился из окон поезда, идущего через Латвию на скорости 75 километров в час. Нацбол Шамазов при падении сломал ногу. Ловили нацболов все спецслужбы, полиция и армия Латвии. И всё же трое добрались до Риги и захватили собор. Их судили, дали 15, 15 и 5 лет, однако затем снизили срока до 6, 5 и 1 года. Их фамилии: Соловей, Журкин, Гафаров.

Эти две акции в бывших советских республиках принесли партии первую всероссийскую славу и безоговорочное дружелюбие населения России.

Продолжить линию на жёсткие акции прямого действия в странах СНГ? А может быть, помочь туркменам в Туркмении? Там же такой неприятный режим, что выступив против него, партия заслужит уважение и в России, и в самой Туркмении?..

Тогда как раз случилось так, что у нас образовались связи с туркменской оппозицией. У власти там был сказочный персонаж Туркмен-баши. Человек, написавший поэму-сказку «Рухнамэ». Человек… нет, Золотой Бог, бывший первый секретарь республиканского ЦК КПСС, воплощенный в золочёных и бронзовых статуях. Чья немыслимо многоэтажная фигура в Ашхабаде поворачивалась всеми шестнадцатью килограммами золота флюгером в направлении ветров. Человек, превративший горную тропу близ Ашхабада длиной в сорок девять километров, где он когда-то бродил, прогуливая уроки, школьником, в забетонированный, заасфальтированный, освещенный тысячами лампадеров, оснащенный скамейками для отдыха Великий Путь. Безумие и экзотичность Туркмен-баши превосходили отца и сына Кимов: Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, в северокорейском экзотическом государстве. Я из первых рук знал о грандиозности безумия Туркмен-баши, я пару раз проехался в Саратовский областной суд из Саратовской центральной тюрьмы в компании пожилого зэка-туркмена. Туркмен рассказал мне, как круглый год мерцает лампадерами сорокадевятикилометровый Великий Путь в горах близ Ашхабада. Никто там не ходит, пустынно, лишь милицейские патрули проедут иногда… (В городе Нефтекумск, близ границы с Дагестаном, я помню, видел в пустыне две головы: русская и калмыцкая, бетонные гигантские головы на пьедестале меня впечатлили и возбудили во мне историческое воображение. Тираны пустынных стран грандиозно мыслят…) Так в Туркмению?

Помню, я и Ильич несколько раз встретились в кафе в районе станции метро «Полянка» с туркменскими оппозиционерами. Вокруг оба раза суетились типы, похожие на оперов до степени смешения. Несколько «оперов» «носили», что называется, азиатские терракотовые лица. Нас сфотографировали, не очень стесняясь.

После первой встречи я приобрёл себе в «Доме книги» карты Туркмении, а оппозиционеры принесли мне литературу. Оппозиционную. Помню несколько названий: книгу «Нация племён», сборник «Туркменская трагедия». Экзотическая пустынная земля далёкой Туркмении волновала наше с Ильичём воображение ещё и потому, что совсем недавно, в ноябре 2002 года в Ашхабаде произошла неудачная попытка государственного переворота. Во главе заговора против Туркмен-баши стоял бывший премьер-министр Борис Шихмурадов. Покупая карты Туркмении в «Доме книги» на Арбате, я вспомнил, как покупал здесь же карты Казахстана и Республики Алтай в 1999-м и всё это кончилось арестом, приключениями и тюрьмой. Я сдержанно улыбнулся.

Однако уже после второй встречи мы с Ильичём остановили наше сближение с туркменской оппозицией. Нас остановило её качество. Не стану осуждать этих людей, но их качество нас не удовлетворило. Ведь если ты собираешься подставлять свою башку, то следует как минимум выбрать надёжную компанию. В результате, уже к осени 2003 года мы вынужденно обратились к России…

Мы думали, анализировали, прикидывали…

И вот к чему мы пришли: было ясно как божий день, что после 1993 года, вот уже десяток лет, массовая активность в стране неуклонно спадает. Что если в 95-м и 96-м, и 97 годах мы ещё могли с анпиловскими радикальными коммунистами собирать на митинги 5–7 тысяч человек, то самый массовый митинг наш, отдельно от Анпилова, только наш, национал-большевиков, собрал 5 апреля 1998 года 1.300 человек.

Причин для спада массовой активности было множество. И страшная бойня 3 и 4 октября 1993 года повлияла, ведь в самом центре столицы стреляли из танковых орудий по парламенту, и убитых было 173 трупа. Подумать только, в конце XX века в столице европейского государства сукин сын, алкоголик, строитель беспалый, положил столько людей! 4 октября там, у Белого дома была убита российская демократия. Патриоты напугались. Последовали аресты, хотя и лимитированные, и пусть быстро последовала амнистия, гражданам стало страшно. Массовое сопротивление было сломлено.

Второй спад массовой активности произошёл, когда Ельцин посадил на трон Путина. Тут уже не страх имел место, но чуть ли не ликование. Патриотам вначале показалось, что подполковник КГБ — патриот. Когда 23 февраля 2000 года партия собралась на Пушкинской площади и развернула свои пятнадцатиметровые лозунги: «Путин, мы тебя не звали, уходи!» и «Долой самодержавие и престолонаследие!», от нас подальше отодвинулись собравшиеся там же коммунисты и патриоты. Сейчас у них иная позиция, а тогда они обидчиво поджали задницы, демонстрируя их нам, противникам их кумира.

Либералы были тогда ещё с Путиным, потому что его привёл Ельцин, демократы не соображали, что Ельцин расстрелял в 1993 году не только Верховный Совет России, но и саму её Величество Русскую Демократию. Потому некому было выходить на митинги. Только КПРФ — анемичная наследница Маркса, Ленина, Сталина и КПСС — уныло и бесполезно собирала на юбилейные 1-е мая и 7-е ноября своих растрепанных пенсионеров. Но если ранее они выводили пятнадцать или даже двадцать тысяч, то теперь в их колонне плелись едва ли пять.

Мы с Ильичём решили, что пойдём другим путём. Что если мы не можем выводить на митинги впечатляющее количество сторонников, то мы станем устраивать политические акции, не требующие большого количества людей. Акции, шокирующие своей необычностью, привлекающие своей дерзостью и одновременно не наносящие ущерба жизни и здоровью людей. Само собой родилось название — Акции прямого действия, сокращённо АПЦ.

В сущности, мы ориентировались на наш же собственный опыт. Мирный захват символически значимых зданий мы уже совершали в Севастополе и Риге, но теперь мы решили действовать на территории России.

Первый опыт продуктового терроризма у нас тоже уже был. Весной 1999 года Дмитрий Бахур и Егор Горшков швырнули несколько куриных яиц в господина Никиту Михалкова, кинорежиссёра. Произошло это на мастер-классе Михалкова в помещении Дома кино. Это был спонтанный, даже не подготовленный жест, политический протест против проститутского поведения знаменитого кинорежиссёра. Михалков поддержал на президентских выборах в Казахстане Нурсултана Назарбаева в обмен на спонсорство Назарбаева в производстве фильма «Сибирский цирюльник». Мы имели сведения, что в казахских тюрьмах убивают и насилуют русскую оппозицию, мы сделали листовку «Друг палача» и разбросали её на премьере фильма для журналистов. Видимо, мы попали в больное место г-на Михалкова. Он отомстил нам тотчас же, вероятно, использовав возможности своего друга г-на Степашина, тот был как раз в описываемое время министром внутренних дел. Местью за листовку послужил ящик с «коктейлями Молотова», подброшенный к двери нашего «бункера» (штаба), а через двадцать минут в штаб нагрянули с обыском объединенные силы различных родов милиции. Ответом на этот рейд и явилась атака куриными яйцами. Бахура и Горшкова бросили в Бутырку, откуда Бахур вышел с туберкулёзом и долго потом лечился.