Сова - Самюэль Бьорк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Людвиг опять кивнул.
– Некий Паулус. Ее ассистент, мне показалось, он там правая рука.
– Хорошо, – сказал Мунк, опять зарывшись в своих записях.
В комнате повисла тишина, и все молчали, пока Мунк снова не нажал на кнопку. На этот раз на экране появилась фотография с места преступления, которую они уже видели раньше: девочка, Камилла, лежала в вереске, голая, в той странной позе, с белым цветком во рту.
– Что за Паулус? – спросил Мунк, снова повернувшись к Грёнли.
– У нас пока нет его «портрета».
– Ладно, в любом случае, этот Паулус, судя по всему, был прежним жителем «Садоводства», и сейчас, как мы поняли, работает там, занимая достаточно высокое место, и именно он прислал нам сегодня утром список всех жителей, сотрудников, учителей и всех остальных, связанных с этим местом.
– Извините, – еще раз сказала Ильва, на этот раз показавшись почти глупенькой. – Но это «Садоводство Хурумланне»… Что это за место?
– Прошу прощения, – сказал Мунк, взявшись за голову и снова зевнув. – Людвиг, расскажешь?
– Ладно, – сказал Людвиг, – посмотрев на бумажки на своем столе. – «Садоводство Хурумланне» – это место для подростков с трудностями. Оно было основано Хелене Эриксен в 1999-м, это частная собственность, но государство его поддерживает, также оно связано с другими организациями и инстанциями: с психолого-педагогической помощью, с отделением пищевых расстройств в больнице Уллевол, с больницей Дикемарк. Я сделал несколько звонков, и все отзывы о «Садоводстве» носят исключительно положительный характер. Похоже на то, что дети и подростки, которые не нашли себя в других местах, пришлись ко двору там, в «Садоводстве Хурумланне». Некоторые живут там много лет.
Людвиг снова полистал записи.
– Да, как уже говорилось, у нас было не так много времени, но те, с кем я успел поговорить, очень хвалили и место, и не меньше саму Хелене Эриксен, мне показалось, что она как будто стала матерью для всех этих детей. Я продолжу в течение дня, но пока что я не нашел ничего, что показало бы ее в плохом свете, скорее наоборот.
– Хорошо, Людвиг, спасибо. И…
– Теперь моя очередь? – сказал Ким Кульсё, криво улыбнувшись.
– Да, Ким, давай, – кивнул Мунк.
– С момента обнаружения жертвы на месте преступления работает наша команда, – начал Ким. – Стучат в двери, прочесывают всю местность, но что касается технических следов, пока что у нас мало что есть. Эти края – популярное место для прогулок, многие там ходят, так что о следах можно забыть, иначе нам придется проверить половину Бускеруда. Мы также ничего не нашли в округе, на мой взгляд, это довольно странно, но мы продолжаем поиски. Мы затребовали сотрудников в Свельвике, Рёкене и Санде и будем работать, пока что-нибудь не найдем, потому что что-то полезное нам должно там быть. У нас большой ареал поиска, так что это может занять время, но мы в процессе и по-прежнему ищем. Кое-что техническое у нас есть, но вы, конечно, уже это видели. Перья, свечи, цветок во рту, очевидно, лилия. Ах да, и у нас есть показания свидетеля.
Он поискал в своем планшете.
– Некая Ольга Лунд, пенсионерка, живущая прямо рядом с дорогой, ведущей к той тропинке, где мы нашли жертву, говорит, что она видела белый фургон с приклеенной маркой на боку. Фургон проехал мимо, по ее словам, сразу после «Итогов дня» и вернулся обратно по той же дороге, снова, как сказала пенсионерка, прямо перед «Вечерними новостями».
Собравшиеся заулыбались. Легко представить себе, как пожилая женщина отмеряет время по постоянным программам на NRK.
– Приклеенная марка? – спросила Миа, первый раз за день открыв рот.
– Да, она так сказала, – улыбнулся Ким.
– Логотип?
– Видимо, его она имела в виду, да.
– Не помнит, что за логотип?
Ким снова полистал в планшете.
– У меня ничего об этом не сказано, я получил отчет от служащего, но думаю поехать поговорить с ней сам.
– Отлично, Ким, спасибо. Габриэль?
Габриэль Мёрк сидел в своих мыслях и вздрогнул, услышав свое имя.
– Да?
– Телефонные записи?
– Я заказал их, скоро будут, – кивнул Габриэль.
– Хорошо, – кивнул Мунк.
Габриэль посмотрел на Мию Крюгер, и она подмигнула ему.
– Ок, – подытожил Мунк, – Миа?
Поднявшись, Миа подошла к экрану. Мунк передал ей пульт от проектора и сел на стул возле стола. Миа заправила длинные темные волосы за уши, покашляла и нажала на кнопку, показав первую фотографию.
– У меня было не так много времени, чтобы во всем разобраться, я получила фото только вчера, – улыбнулась она, как бы извиняясь.
– Но есть несколько вещей, на мой взгляд, очень для нас важных. Перед нами стоит выбор, есть несколько направлений, от которых нам нужно отталкиваться.
В переговорной воцарилась полная тишина, когда Миа повернула лицо к экрану.
– Нет никаких сомнений, что все это было спланировано, причем давно. Первое, что мне пришло в голову, – место преступления очень театрально, как какая-то игра, согласны?
Миа перещелкнула несколько фотографий, не дожидаясь ответа собравшихся.
– Парик. Перья. Свечи вокруг нее. То, что она голая. Как сложены ее руки. Цветок во рту. Ритуал. Жертвоприношение. Конечно, прежде всего, я подумала об этом, и вы, скорее всего, тоже. Как видите…
Миа подошла к экрану на шаг ближе и показала на разные участки фотографии.
– Как установлены свечи. Этот пятиугольник. Пентаграмма. Она сразу наводит на мысли, не правда ли? Это же известный символ. Врата… да, врата в темноту, к дьяволу, я не делаю никаких выводов, просто говорю то, что первым приходит в голову, но для меня нет сомнений, что мы имеем дело с человеком или группой людей, имеющих к этому отношение. Оккультизм. Сатанизм.
Миа оглядела комнату, как бы проверяя, есть ли у кого-то вопросы, но все продолжали сидеть молча.
– Понимаете, что я имею в виду?
Несколько кивков, но по-прежнему ни слова.
– Я имею в виду, что голая девочка лежит, абсолютно голая, на постели из перьев, в пентаграмме из свечей, и насколько я понимаю, никаких признаков сексуального насилия?
Миа посмотрела на Мунка, тот покачал головой.
– Видите? – сказала Миа, пролистнув новую серию фотографий.
– Девственница, – продолжила Миа, остановившись на фото девочки крупным планом, на которое Габриэль мог смотреть с трудом.
– Ведь все эти ритуалы обычно об этом, правда?
Все по-прежнему молчали.
– Я не имею в виду, что Камилла Грин была девственницей. Сейчас не так много семнадцатилетних девственниц, но то, что она не подвергалась сексуальному насилию, то, что ее положили в такой позе, в этих символах, – голая и чистая, если вы понимаете, о чем я, – мы совершенно точно должны исходить из этого.