Прости за любовь - Морвейн Ветер

— Пожалуйста, Юрген, помоги…

— Чем, малышка?

— Юрген! — все равно получился только шепот.

— Ладно, не будем требовать сразу всего, — Юрген сделал пару шагов назад и уселся на кровать. Склонил голову набок, разглядывая Кассандру с ног до головы. — Разденься, что ли. А то хоть убей — у меня на тебя не встает.

Темная волна обиды всколыхнулась у Кассандры в груди. Захотелось одновременно кричать, выть, ударить Юргена, броситься прочь и, спрятавшись у себя в спальне, расплакаться… Но жестокие Семнадцать Звезд не давали противиться, они словно шептали ей: «Сделай так, как он говорит, сделай…» Едва превозмогая этот жуткий зов, она пробормотала слабым голосом:

— Если ты, Юрген, в самом деле мой супруг, то сию минуту разденешь меня и уложишь в кровать… ради блага нашей с тобой семьи.

Юрген уставился на нее, словно хотел что-то сказать, но отказался и потянулся к крючкам на вороте платья.

* * *

Юрген был сам не свой с самой свадьбы. Эрика заметила это уже давно, но виду старалась не подавать.

Юргена то и дело «уносило». Он терял нить разговора, мог замолкнуть на полуфразе, уставиться в окно и какое-то время молчать.

Потом, правда, приходил в себя. Но чем чаще случались такие приступы, тем больше Эрике становилось в его присутствии неуютно, а приступы учащались день ото дня.

Эрика предпочитала выжидать. Только косилась время от времени в ту сторону, где находились покои новоявленной супруги. Впрочем, всерьез она происходящее не воспринимала до тех пор, пока в начале сентября Юрген не начал то и дело, видимо, забываясь, задавать ей вопрос:

— Как ты думаешь, она и вправду ничего не ощущает? Ей не хочется оказаться в постели с мужчиной?

Эрика напомнила себе, что интерес Юргена к особенностям поведения девушек в период повышенно активного либидо — явление довольно рядовое, и, пожав плечами, тогда сообщила:

— Ты же мужчина. Давно бы понял, если бы она захотела — она же такая правильная, к тебе бы и принеслась умолять.

В тот день разговор продолжать не стали, но спустя пару недель Юрген спросил еще раз:

— А что, бывает, что в двадцать лет женщина еще не слышала зов Семнадцати Звезд?

Тут уже Эрика насторожилась, отметив про себя, что Юрген стал использовать сложное и непривычное для него словосочетание «Зов Семнаднадцати Звезд» вместо обычного «у нее зудит».

Эрика хотела было его послать, потому что некоторые вопросы даже она предпочитала с мужчинами не обсуждать, но потом подумала, что если не она — Юрген может пойти и к кому-то еще.

— Бывает все, — сухо ответила она. — Но я бы на девиц с нарушением цикла внимания не обращала.

— Почему?

— В постели они — фуфло.

На том разговор завершили, но не прошло много времени, когда Юрген, уже в октябре, поинтересовался еще раз:

— А от таблеток не бывает позднего начала циклов?..

Вопрос этот пришелся тогда настолько не в тему, что Эрика даже не сразу сообразила, о чем речь.

— Каких… — тут до нее дошло, и она мрачно посмотрела на Юргена, отложив в сторону журнал, — Юрген, какого черта? Ты себе нормальную зазнобу найти не мог?

Юрген почему-то покраснел, затем побледнел, затем встал, встряхнул Эрику за плечи и процедил ей на ухо:

— Эрика, она моя жена!

Эрика спорить не стала. Скрипнула только зубами, понимая, что с мужчинами спорить бессмысленно вообще, а уж с Юргеном и подавно — когда его захлестывал тестостерон, он всегда туго соображал.

— Совет да любовь, — буркнула Эрика и, высвободившись из его рук, направилась домой.

Спала она в ту ночь плохо, но наутро, все так же скрипя зубами, к Юргену все-таки пришла. И увидев Кассандру, обсуждавшую что-то с прислугой, в первый раз попыталась с ней заговорить. Проклятая Кинстон, впрочем, лишь окинула ее высокомерным взглядом, каким умели смотреть все, рожденные в золотой простыне, и, отвернувшись, ушла прочь.

Вторая попытка наладить контакт успеха также не принесла. Кассандра старательно делала вид, что Эрика — просто муха, сидящая на стекле. Насекомое, которое наследнице Кинстонов не следует замечать.

И Эрика, в общем-то, думала уже бросить эти бесполезные потуги, когда увидела Кассандру, сидящую в одиночестве в зимнем саду. На сей раз та, по крайней мере, снизошла до разговора — впрочем, не утешительного абсолютно.

Эрика в тот вечер ушла, так и не повидавшись с Юргеном, и три дня не приезжала вообще, пока Юрген не позвонил сам и не позвал ее на матч. В конце концов они помирились, и все вроде бы пошло своим чередом, только странные подвисания Юргена так и не делись никуда.

В канун зимних праздников, когда Эрика ждала его в кабинете, Юрген вернулся к себе неожиданно злой. Хлопнул дверью так, что стены затряслись, и сделал по комнате два круга, прежде чем, обнаружив Эрику, сидящую у окна, рассеянно произнес:

— А… это ты.

Эрика испытала непреодолимое желание хлопнуть этой самой дверью еще раз, но лишь напомнила себе, что это Юрген, а Юрген часто бывает невыносим.

— Что, — спросила она зло, подумала и мягче уже добавила, — стряслось?

Юрген не ответил ничего. Подошел к окну и остановился, перекатываясь с пяток на носки. Какое-то время в комнате царила тишина, а потом Юргена прорвало:

— Какого черта мне досталось это… эта… жена? У нее даже то, что между ног, работает не так, как у всех!

Эрика подняла бровь, но ничего не сказала.

Юрген снова метнулся к двери и обратно к окну. Потом повернулся, подошел к Эрике, сидящей в кресле, и, наклонившись, в самое ухо, прошептал:

— Я думаю, она мне врет!

— По-че-му? — ответила Эрика таким же шепотом.

— Ну… У нее же не могло до сих пор не быть… понимаешь ты…

Эрика закатила глаза и застонала.

— Юрген, — произнесла она, снова садясь ровно и внимательно глядя Юргену в лицо. — На свете столько красивых женщин… Не говоря уже про меня.

— Только не говори, что решила поревновать!

Эрика мгновенно замолкла. Показывать Юргену, что ее волнуют эти приступы, она не собиралась никоим образом.

— Если у нее был этот зов, — собралась с мыслями наконец Эрика, — она должна была хоть как-то проявить это. В этот период женщины не контролируют себя. Она могла написать кому-нибудь и встретиться с ним. Поищи письма.

Юрген отшатнулся от нее, заметно помрачнел и про желания женщин в тот день больше не говорил.

Применить совет Эрики на практике он не решался несколько дней — с тех самых пор, как Кассандра поселилась у него в доме, половина супруги казалась ему отделенной от его собственной нерушимой стеной. Но потом все-таки решил, что дом принадлежит ему, а значит, ему принадлежит и все, что в нем.