Пора предательства - Дэвид Кек

В любой миг кто-нибудь мог проснуться. Кругом было столько ушей, что Дьюранд не осмеливался даже шепотом утешить любимую, дать ей знать: он все понимает.

Он молча нашарил ее руки и так сжал, словно мог разрушить стену, что разделяла их с возлюбленной.

* * *

Дьюранд проснулся один на каменном полу. Вокруг спали друзья, а Дорвен глядела на него поверх спящих.

С самого рассвета они гребли, как рабы на Внутреннем Море, через первые же несколько взмахов веслами выработав железный ритм, который сослужил Дьюранду добрую службу: напрочь выбил из головы какие бы то ни было мысли. На берегу сменялись деревушка за деревушкой, насыпь и живые изгороди одного села плавно переходили в соседние, а команда «Выпи» все гребла. Небесное Око поднялось к зениту, потом заполыхало меж низких холмов Сердана — а они все гребли.

Черное зеркало реки окрасилось в закатные тона, близился час восхода луны.

Все то и дело поглядывали на восток, выискивая глазами меж ветвей живых изгородей первый серебряный проблеск Луны Сева. И вот наконец тонкий серп робко выглянул из-за башни какого-то берегового барона.

— Капитан, — промолвил Одемар, — пригласите ваших парней за весла! До Эльдинора еще лиги и лиги, а скоро рассвет.

Конзар молча кивнул рыцарям, и тут над водой заполыхало пламя. На вершине башни, мимо которой они только что проплыли, загорелся костер — огромный, точно занялся целый стог сразу.

Ламорик поднялся со скамьи, придерживаясь рукой за грота-штаг.

— Маяки! Вы видите их по всей реке. И Освальд зажжет в Баррстон-Уоллсе. Ну и зрелище предстанет Небесным Силам: весь Древний Эррест увенчан пламенем!

Свет полыхал на лице Ламорика, отражался в глазах Дорвен. Она смотрела на Дьюранда — с отчаянием.

— Гребите, — велел Конзар. — Не то все будет напрасно.

Дьюранд зажмурился и принялся грести.

* * *

Пала ночь. Казалось, усталые гребцы час за часом гонят корабль по самому небосводу. Пронзительные звезды сверкали над темной гладью реки, за кормой оставался мерцающий след.

Сквозь поволоку усталости Дьюранд различал по берегам очертания огромных черных строений. Лишь один раз за долгое время он видел освещенное окно. Из-за деревянных заборов доносились голоса людей, плач младенцев, собачий лай. Хлопнула дверь — верно, кто-то вышел из дома по нужде.

— Наверное, мы уже близко, — прошептал Оуэн. Зубы его слабо поблескивали в свете серебристой луны. — Или даже пролетели мимо старого хрыча, почем знать. Орлиная гора. Тропа короля. Патриаршье, как оно там называется… Может, это сам Рагнал вышел тут во двор отлить — а мы гребем прямиком в море. Только представьте: мимо Эльдинора, мимо старого Тернгира, мимо Барбикана — в безбрежный океан, где впереди один только Расколотый остров. А?

— Тогда придется ставить паруса? — спросил Дьюранд.

— Я уж привык грести.

— Провались оно все пропадом, — сплюнул Бейден. — И так хреново — всю ночь напролет грести. Вам ровно так же, как и мне, неизвестно, куда мы заплыли.

Одемар прервал их, прохрипев с высокой кормы:

— Я здесь не так часто бывал, как некоторые, но все же скажу: навались.

— Давайте, благородные сэры, — велел Конзар.

И все снова навалились на весла.

* * *

Наутро вокруг бортов судна клубился тяжелый туман. Дьюранд и остальные продолжали грести, но длинные весла качались, бились друг о друга и с каждым гребком становились все тяжелее и тяжелее.

Где-то отметил Первую Зарю монастырский колокол. Если до города еще далеко, значит, они опоздали.

— Давайте, парни! — призвал всех Оуэн — и так приналег на весло, что «Выпь» едва не взлетела над рекой. Дьюранд последовал его примеру, чувствуя, как все их потуги складываются в единую силу, влекущую корабль вниз по течению.

Внезапно — словно по волшебству — они оказались под мостом. Творение вокруг ожило гулко раскатывающимся над водой эхом. Вскоре реку обступили дома — склады, мельницы, сыромятни.

— Мы, верно, сейчас между Скривенсендом и Тарнстонмоссом, — промолвил Ламорик, снова вскакивая со скамьи. — Прямо через пролив от острова Эльдинор.

Слышно было, как в домах над рекой просыпаются люди. Туман на востоке окрасился розовым.

Вскоре «Выпь» запрыгала на волнах, столкнувшись с течениями широкого Эльдинорского пролива. В тумане вокруг спали корабли: огромные боевые галеры с сотнями гребцов, высокие купеческие шхуны. Деревянные стены то возникали из тумана совсем рядом, то исчезали вновь.

Странно попадать в новое место спиной вперед — а если сидишь на веслах, иначе не выйдет. Дьюранд пытался представить скрытый у него за плечом город. Первые пятнадцать поколений правители из сынов Аттии повелевали Высшим королевством с этого острова, заключив союз с главарями дикарей, подчинив себе силы лесных чащоб и сумев договориться с королями Чужаков. Во дни славы Эльдинора богатства так и текли из казны его щедрых королей, и остров стоял, точно корона на челе мироздания. С тех пор прошли сотни суровых зим. Сыны Хештар дважды опустошали набегами Творение, сердце Аттии переместилось в Партанор, именуемый Жемчужиной Зимнего моря, а Высшее королевство распалось.

Сорок поколений легло в сырую землю, и Эльдинор стал вдовствующей столицей давно утерянного королевства.

Дьюранд обернулся. Дорвен вглядывалась в вырисовывающиеся вокруг огромные силуэты. Башни пронизывали светом туман, точно морозные наледи, выступающие из облаков, — так выглядел многоярусный город. Дьюранд никогда не бывал в Партаноре, но не мог себе представить, чтобы тот хоть в чем-то превзошел Эльдинор. Древняя столица была венцом венцов, сияющим на острие рассвета.

В тумане вырисовывались очертания какой-то громады.

— Эй, вы, сони, просыпайтесь! — закричал Одемар, стоя у румпеля. — Видал я, как тут бьются.

Гранитные причалы словно тянулись к ним из-под ног пустоглазых идолов.

Ламорик поднялся на ноги.

— Внимание! — призвал Одемар. Они гребли изо всех сил и плыли очень быстро, буквально летели. Вот уже «Выпь» ворвалась в укрытие древней гавани. — Поднять весла!

Пока ладья скользила к причалу, Ламорик только что не приплясывал от нетерпения.

На пристани стояли трое высоких мужчин. Матросы помогли Дорвен спуститься. Оуэн уже сбросил сходни.

— Только после вас, мой спаситель, — низко поклонился он Дьюранду. Тот улыбнулся и сошел на пирс. Конзар тоже шагнул на сходни.

— Милорд, миледи, — проговорил один из встречающих. Он был на голову выше Дьюранда, а пожалуй, что даже и больше, чем на голову, — однако плечи поя черной рясой казались едва ли шире растопыренной пятерни. С удлиненного черепа свисали редкие пряди светлых волос. — Нет. На берег нельзя. Сегодня нельзя.