Аттракцион любви - Розалинда Лейкер

Лизетт сильно проголодалась и ела с большим аппетитом. После ужина она спросила, сколько ему потребовалось времени, чтобы овладеть французским языком как родным. Даниэль рассказал, что часто проводил во Франции каникулы вместе с бабушкой и дедом и так полюбил эту страну, что считает ее своей второй родиной.

– Поэтому вы так любите гастролировать во Франции? – спросила она.

Он покачал головой.

– Нет. Я делаю это исключительно ради моего единственного антрепренера – английского фотографа по имени Фриз-Грин. Я всю жизнь увлекался фотографией и пошел к нему в ученики. Я узнал, что он проводит интереснейшие эксперименты, и решил научиться у него всему, что он мог мне дать.

– И научились?

– Да, прежде всего я научился снимать и проявлять фотографии, снимал детей, делал семейные снимки, свадебные фотографии и тому подобное. – Налив ей вина, он наполнил свой бокал. – Но самым важным для меня было то, что он работал над изобретением камеры, которая способна снимать движущиеся картины, и он разрешил мне работать с ним.

– Движущиеся картины? – недоверчиво переспросила она. – Неужели это возможно?

– Да, эти работы уже ведутся.

– Но как это возможно? – настаивала она.

– Все просто: на длинные целлулоидные ленты можно снимать последовательный ряд фотографий и, если их быстро прокручивать и проецировать с помощью линз на экран, то возникнет иллюзия движения.

– Невероятно! – восхищенно воскликнула Лизетт.

Даниэль пожал плечами.

– Но прежде чем достичь этого, надо решить множество других проблем: избавиться от «прыгающих» кадров, добиться четкости изображения и так далее. Время от времени появляются новые типы проекторов, но пока ни один из них нельзя назвать идеальным. Правда, я читал, что американец по имени Эдисон очень преуспел в этом, сконструировав так называемый кинетоскоп. Но этот аппарат еще не прошел испытаний. У меня в Париже есть небольшая квартира, и одну комнату я переоборудовал в мастерскую, где всю последнюю зиму работал над своей моделью проектора «движущихся картинок». Летние турне кормят меня зимой.

– Значит, вы приехали во Францию, чтобы не конкурировать с вашим работодателем?

– Верно. С моей стороны было бы некорректно вторгаться на его территорию. В любом случае, наши идеи в корне отличаются друг от друга, и в своих разработках я намерен идти иным путем. Мы расстались друзьями. У него блестящий ум. Я уверен, он добьется своей цели и даже создаст аппарат цветного изображения.

– Вы имеете в виду устройство для демонстрации движущихся раскрашенных картинок наподобие этих снимков?

– Нет. Я имею в виду не раскрашенные картинки, а фотографии, снятые уже в цвете. Но до этой мечты еще далеко, как до горизонта, даже для Фриз-Грина.

– Но вы верите в его проект?

– Несомненно.

Подняв бокал, Лизетт произнесла тост:

– Так давайте выпьем и за ваш успех!

Даниэль улыбнулся, чокнувшись с ней.

– Это будет и ваш успех!

Они вернулись в его комнату, чтобы продолжить репетицию. Сейчас девушка чувствовала себя более уверенно и сделала всего две ошибки. Она переставила некоторые предметы реквизита, чтобы легче и быстрее было манипулировать ими. Ближе к началу сеанса Лизетт надела маску и спряталась за экраном. Спустившись вниз, Даниэль открыл двери для публики и начал продавать билеты. Появились первые зрители. Вначале их было немного, но постепенно зал наполнился до отказа. Даниэль сделал свое обычное вступление, а Лизетт во всеоружии ждала начала демонстрации.

Все шло хорошо. Пару раз, правда, она немного запоздала со звуком, но благоразумно пропустила этот фрагмент. Публика была в восторге, когда Лизетт в нужном месте протрубила в горн, но вдруг в зале в самый неподходящий момент раздался оглушительный хохот – дебютантка по ошибке издала музыкальный свист, когда на экране полицейский преследовал преступника. Затем сделала еще одну ошибку; изобразив звук тяжелых шагов вместо легкого стука каблучков молодой женщины. Когда представление окончилось, Лизетт в изнеможении откинулась на спинку стула. Только сейчас она поняла, в каком напряжении жила все последнее время, и была счастлива, что шоу подошло к концу.

– Ну, как дела, Лизетт? – спросил Даниэль, когда публика разошлась.

– К сожалению, мою работу не назовешь безупречной, – виновато сказала она. – До совершенства еще далеко.

Даниэль улыбнулся.

– Я и не ждал от вас совершенства. Другие до вас делали ошибки и похуже. А теперь пойдем. Я провожу вас до дома.

Вернувшись к себе, Лизетт моментально заснула, но перед сном твердо решила, что завтрашние два представления будут успешнее.

Шло время, и Лизетт все больше овладевала искусством звуковых эффектов. В тех случаях, когда из-за наплыва публики приходилось давать про три представления в день, а в последние два дня их было даже четыре, она почти не делала ошибок и не пропускала своих реплик. Однако после сеансов она уставала так, что сразу же засыпала, едва дойдя до постели или до скамьи в фургоне, если после представления приходилось переезжать в другое место. Иногда она просыпалась только на следующее утро.

Вскоре Лизетт привыкла к такой жизни. Прошли две, потом три недели после того как она впервые встретилась с Даниэлем. С наступлением лета девушка стала носить новые ситцевые платья, спрятав глубоко в сундук все, что было на ней в день бегства. Туда же она убрала свою модную шляпку, надев вместо нее простенькую соломенную, купленную на ближайшем рынке. Ни на одну минуту не теряла бдительности, стараясь не привлекать к себе внимания. Лишь в маске она чувствовала себя в безопасности.

Когда в арендуемых Даниэлем залах было пианино, она играла на нем до и после представления. Иногда музыкальное сопровождение прекрасно дополняло атмосферу картин. Даниэль строго следил, чтобы после сеанса его ассистентка выходила на поклон. Публика восторженно аплодировала ей. Со временем Лизетт смастерила себе несколько масок, выдержанных в одном стиле, но в разных тонах, и меняла их в течение недели.

Прислушавшись к совету Даниэля, она останавливалась в дешевых гостиницах. Номера в них не всегда отличались чистотой и опрятностью, к чему Лизетт была довольно чувствительна, но приходилось довольствоваться малым. Она полностью оплачивала свои личные расходы и половину того, что они вместе тратили на еду в недорогих харчевнях. У нее скопилась достаточная сумма денег, регулярно пополняемая гонорарами, которые по субботам выплачивал ей Даниэль. Он быстро оценил ее способности и считал хорошим ассистентом. Ей не надо было снимать деньги со своего банковского счета. Кроме того, она боялась «засветиться» в банке, где ее в любой момент могли выследить шпионы Изабель. Иногда ей казалось, что кто-то следит за ней, но каждый раз выяснялось, что это была ложная тревога.