Они ведь едят щенков, правда? - Кристофер Тейлор Бакли

— Бред, — сказала Энджел.

— Зато какой бред!

— О боже, — простонала Энджел.

— Что такое?

— Ее отец. Черт возьми!

— Чей отец?

— Этой ведьмы. — Энджел тяжело вздохнула. — Ранен. При Иводзиме[18]. — Энджел с отвращением взмахнула руками. — Да, мне просто невероятно везет.

— А кстати, почему вы обозвали ее ведьмой?

— Потому что она вставляет нам палки в колеса. Неужели вам и правда нужно это объяснять?

— Она производит довольно приятное впечатление. Нельзя же, в самом деле, винить ее за то, что она скорбит о гибели сына.

— Она оппортунистка. Она выступает с циклом лекций и зашибает огромные деньги.

Жук поглядел на Энджел.

— Можно дать вам совет? Не говорите об этом на телевидении.

— Она огребает двадцать пять кусков за одно выступление!

— Может быть, лучше просто сказать, что то замечание про ведьму было вырвано из контекста, и всё?

— Извиняться? Я не собираюсь извиняться перед этой актерствующей профессиональной плакальщицей!

— Ну, просто скажите, что были слишком эмоциональны, ведь все мы подвержены эмоциям, и так далее, и тому подобное. Ее сын погиб, сражаясь за великое дело, и так далее и тому подобное. Ну, и все, кончайте с этим — и вперед, на Пекин!

— Она первая начала.

— Энджел! Вы называете ее оппортунисткой за то, что она выступает против войны. Я бы сказал, это вы первая начали.

— «Никогда, никогда, никогда, никогда не сдавайтесь». Уинстон Черчилль.

— Отлично. Тогда обзовите ее актерствующей и так далее. Да почему бы просто не перегнуться через стол и не влепить ей пощечину? Слушайте, нам нельзя медлить — пока что наш душка еще лежит в римской больнице. А то, не успеем мы и глазом моргнуть, он уже полезет обниматься с Папой Римским. — Жук вдруг умолк. — Погодите. Мы даже можем заявить, что эти гады собирались их обоих на тот свет отправить. И Далай-ламу, и Папу. Гм! Китайцы же ненавидят католиков. Они то и дело бросают в тюрьму какого-нибудь епископа, который выслушивает исповеди или раздает облатки.

Машина завернула за угол. Энджел тяжело вздохнула.

Действительно, толпа собралась внушительная. Включая конную полицию.

— Копы на конях! — сказал Жук. — Ваш выход, мадемуазель.

Бёрка быстро обогнул угол и затормозил у наклонного въезда в подвальный этаж. Там стояли и явно нервничали полдюжины охранников и полицейских.

— Темплтон?

Бёрка кивнул.

— Въезжайте. Мы стараемся никого не допускать к этому входу, но тут столько недовольных собралось!

Энджел открыла пудреницу и подкрасила губы. Потом защелкнула ее.

— Добро пожаловать в мир Энджел Темплтон, — сказала она.

Два часа спустя они с Жуком были уже в Институте постоянных конфликтов. Энджел казалась бледной — даже под слоем телевизионного грима. Она залезла в холодильник под баром, вытащила бутылку охлажденной водки, наполнила наполовину две рюмки, одну вручила Жуку.

— Обычно в такое время я не пью, — сказала она, — но сейчас выпью.

— Вы отлично выступили, — сказал Жук. — Правда. — Он отхлебнул водки. — У них что, всегда там столько охраны, внутри студии?

Энджел одним махом осушила рюмку.

— Уф! Как-то раз я жутко напилась вместе с высоким чином из ПВО Финляндии! Да, финны — мастаки по части выпивки. — Она перевела дух. — Ну, я высказала все, что собиралась высказать.

— Это точно. И, должен сказать, нужна была настоящая смелость, чтобы назвать ее «наемной плакальщицей». Мне кажется, я еще никогда не видел Криса Мэтьюза в такой растерянности — он даже слов найти не мог.

Энджел покачала головой. Сколько бы она ни хорохорилась, вид у нее был побежденный.

— Может, вам лучше прилечь? — сказал Жук. — Пока вы не свалились?

— Уж поверьте — мне и не через такое еще случалось проходить. Значит, вы думаете, эта история с отравлением — то, что надо?

— Есть такая житейская мудрость: «Если тебе под силу околпачить на время какую-то часть населения, то сосредоточься именно на этой части». Да, я думаю, стоит попробовать.

— Давайте я поговорю со своими птичками. Нельзя допустить, чтобы слухи исходили отсюда. — Она на секунду задумалась. — Пускай их источником будет Индия.

— Индия?

— Индийские СМИ готовы распространять что угодно. Мы уже много лет скармливаем им всякую дрянь. А как только новость появится в тамошней газете — все начнут цитировать и повторять ее, а нам только этого и нужно.

Жук усмехнулся.

— Я чувствую, что становлюсь очевидцем великих событий.

— Величие — это ерунда, — фыркнула Энджел. — А вот смывать пятна крови — дело трудное.

— Ого… А часто вам доводилось… сталкиваться с такой задачей?

— У Барри бывают носовые кровотечения. Педиатр говорит, что с возрастом это пройдет. Я всю ночь с ним просидела. Бедный малыш. И знаете, он так этого пугается! Хочется просто обнять его и сказать: «Ну-ну, малыш, все будет хорошо. Мамочка здесь, с тобой».

Потрясающе, подумал Жук. Только что она делала отбивную из матери «рядового Райана» — и вот она уже чуть не плачет о своем малыше, у которого течет кровь из носа.

Он ощутил возбуждение. Она выглядела сегодня очень привлекательно — как-то мягче, чем обычно, женственней — без вызывающей мини-юбки, без голых ног и глубокого декольте.

Возбуждение возрастало. Ой-ой, запаниковал и спохватился Жук и отдал вырабатывающей тестостерон части тела мысленный приказ: «прекратить и воздерживаться впредь». Срочная остановка реактора!

Жук никогда не изменял Минди, если не считать одной-единственной утопленной в виски ночи в Сеуле с женщиной из вертолетной компании. А если Энджел его и соблазняла — ну, хорошо, можно честно признаться: да, она его соблазняла, — он все равно прекрасно понимал, что он для Энджел Темплтон — не пара. По сравнению с ней львы-людоеды из Цаво[19]казались хомячками. Она бы просто разгрызла его — и выплюнула хрящики.

— Ну что ж, — произнес он, поднимаясь со стула, — не буду мешать вам работать.

Черт! Неловко вышло.

Он развернулся с далеко не балетной грацией, чтобы поправить на себе брюки.