Вечность и еще два дня - Владимир Колычев

— Кто может спрашивать?

— Ну, люди… — Кирилл отвел глаза в сторону.

— Какие люди?

— Для тебя неопасные. Ты просто про меня ничего им не говори. Участковому можешь сказать. Хотя нет, не надо. Его можно купить.

— Наш участковый — честный человек.

Дядю Лешу она знала с детства. Как был он пятнадцать лет назад капитаном, так им и остался. Люди уважали его за справедливость, ценили за профессионализм.

— Значит, его можно купить за большие деньги. А у этих людей они есть.

— Ты меня пугаешь! — Полина разволновалась.

— Я же говорю, тебе бояться нечего. Если будешь держать язык за зубами.

Огонь в печи разгорался все сильней, камни нагревались, в бане становилось теплей.

— Я тебе покушать принесу, — сказала Полина.

Дома она открыла банку с утиной тушенкой, пожарила картошки. Как мужчина Кирилл ее не волновал, но с ним было интересно. Да и любопытство разыгралось. Ей хотелось знать, кто именно угрожает ему и насколько все это серьезно.

Она принесла только поесть, но Кирилл еще и выпил. Фляжка у него с водкой была, и не плоская, карманная, а настоящая, армейская. Кирилл угощал ее, но Полина отказалась, более того, попросила его не налегать. Мало ли, вдруг он от водки дурным становится?

— Да я не могу много… — проговорил он, уминая за обе щеки картошку с утятиной. — Пью, пока норма не включится, а потом все, больше не лезет. Если только через шланг вливать, да и то назад проситься будет.

— Это хорошо, когда норма есть, — сказала Полина.

Вадим тоже никогда не напивался в хлам, а вот она однажды дала лишку и едва не уступила Мише. Хорошо, что Вадим вовремя появился. Или плохо?

— А вот дружок мой один нормы не знает. Нажрался однажды… — Он не договорил, отчаянно махнул рукой и прямо из фляжки сделал несколько глотков. — Лучше об этом не говорить.

— И не надо.

Полина вернулась в дом, покормила сына, уложила его спать, опять прошла в баню. К тому времени Кирилл и поужинать успел, и фляжку свою осушить. Мышцы лица расслабились, нос покраснел, взгляд осоловел.

— Может, у тебя есть еще немного? — спросил он, грустно глядя на Полину.

— На сегодня с тебя уже хватит. Завтра налью.

— Ну и ладно. Женщина ты хорошая. Ребенок у тебя, да?

— Ребенок. Без года четыре месяца, — ответила она.

— Без мужа растишь?

— Это тебя не касается.

— Ну почему же? Может, я еще сватов к тебе зашлю. Если выживу.

— А можешь не выжить?

Кирилл недовольно глянул на нее и вдруг выдал:

— Гера человека убил! На моих глазах! Ваньку Жарникова! Тот что-то не так сказал, а он взял его и убил.

— Ты все это видел?

— Да не только я. Генка Пономарь видел и Костя Мулевич, которого потом машина сбила. На прошлой неделе хоронили. Я думал, случайность. Гера меня на охоту позвал, а я, дурак, согласился. Идем вдоль озера, Гера у меня все время сзади. Я чувствую, что-то тут не так. Потом бац, а почему, думаю, Костя погиб? Уж не потому ли?.. Смотрю, Герман в меня целится. Ну, я не будь дураком… Может, нальешь все-таки? А то страшно мне. — Кирилл чуть не умоляюще глянул на нее.

— Ну, если только чуть-чуть.

Страшно стало и Полине. Убийство — дело нешуточное, а если свидетелей еще и устраняют… Вдруг этот Гера приедет к ней, начнет спрашивать и все поймет? Она-то ничего не видела, но правду знает, даже может сказать, кто свидетель. Генка Пономарь какой-то. Ей и самой захотелось выпить, но принесла она только Кириллу. Он добавил, еще больше захмелел и стал укладываться спать.

— Ты извини, подруга, я приставать к тебе не буду, — проговорил Кирилл, едва ворочая языком. — Спать хочу.

— Спокойной ночи, — сказала Полина, открывая дверь.

— Может, я к тебе домой приду? Тихонько-тихонько.

— Даже не думай. Я не шучу.

Кирилл в дом ломиться не стал. Полина спокойно легла спать, а ночью ее разбудил Антошка, расплакался. Она дала сыну грудь, но это успокоило его ненадолго. Он плакал как младенец, а на нее смотрел глазами взрослого человека. В них боль и страх остаться без матери.

— Ути-ути, мой маленький, — утешала его Полина. — Мама всегда будет с тобой!

Антошка успокоился, заснул.

Только Полина легла, как за окном послышался шум работающих моторов, а в окна ударил свет автомобильных фар. К дому подъехал внедорожник с включенными прожекторами, установленными на крыше. Из машины вышел крепкий парень в куртке-«аляске» и угодливо открыл заднюю дверцу. Появился мужчина в модном полупальто нараспашку. Парень попытался открыть калитку, но Дружок отпугнул его своим лаем.

Полина торопливо оделась, бросилась к бане, но Кирилла будить не пришлось. Он сам выскочил из бани, едва не сбив ее с ног. Глаза бешеные, рот перекошен.

— Это они! Если хочешь жить, про меня ни слова! — скороговоркой, на ходу сказал он.

Снег расчищен был только до бани, а ему нужно было к озеру. Ему было страшно, он рвался изо всех сил, поэтому двигался достаточно быстро. Но надолго ли его хватит?

Полина пожала плечами, наблюдая за беглецом. На охоте он был, зимой, в снегу по пояс. А где лыжи? Ружье и рюкзак есть, а их нету. Странно.

Полина скорым шагом направилась к воротам. Ночные гости стояли за калиткой, ждали, когда хозяйка дома выйдет к ним. Собачий лай не очень-то смущал их. Полина очень скоро догадалась, почему так было.

Парень в «аляске» держал в руке пистолет с глушителем, который мог пустить в ход в любой момент. Рослый, сильный, прямоугольное лицо, маленькие глаза, приплюснутый нос, массивный подбородок, накачанная шея. Из-за уродливого шрама его правая ноздря была вывернута едва ли не наизнанку.

— Здравствуйте, бабушка! — сказал мужчина в полупальто.

Такой же высокий, но не атлет, черты лица правильные, нос ровный, на подбородке ямочка. На вид лет сорок, вряд ли больше.

Полину возмутило вежливое нахальство гостя. Ей даже захотелось наорать на него, но холодный взгляд, направленный на нее, заморозил всплеск эмоций.

— Какая ж я бабушка? — Она скинула с головы на плечи пуховый платок, который наверняка сильно ее старил.

— Извини, красавица! — сказал мужчина и улыбнулся.

— Ну, не красавица… — Полина смутилась.

— Кирилл у тебя?

— Какой Кирилл?

— Мы зайдем? — Мужчина в пальто выразительно глянул на своего спутника.

Тот кивнул и, не меняясь в лице, навел пистолет на Дружка. С тем же бездушием он запросто мог выстрелить в Полину и в Антошку. Нельзя было пускать в дом этих волков, но еще опасней — не подчиниться им.