Вечность и еще два дня - Владимир Колычев

— Дура! — донеслось из-за двери.

Миша ломиться не стал, выпил водку и ушел. Он улетел, но обещал вернуться.

Снова зима, вечер темный, тихий. Где-то в поселке лают собаки, а Дружок даже зарычать боится, знает, что нельзя шуметь. Антошку можно разбудить.

Животик у сыночка болел. Полина с таким трудом его спать уложила. Если проснется, плакать начнет. Ей снова придется брать Антошку на руки, мягко прижимать к себе. Она-то не против, но малыш намучается. Да и нежелательно его к рукам приучать, нельзя сына нежным воспитанием портить, хотя и хочется.

Полина ходила по дому на цыпочках, даже свет боялась включать, но спокойно лечь спать ей не довелось. По стене через окна полоснул свет автомобильных фар. Кто-то подъезжал к дому.

Скорее всего, Миша. Давно его уже не было, но появиться он мог в любой момент, никак не мог угомониться, все звал Полину замуж. Но она этого не хотела.

Не лежала у нее душа к Мише, это во-первых. А во-вторых, он мог получить свое и послать ее куда подальше точно так же, как это сделал Вадим. Она не железная, чтобы из года в год ножом в спину получать. Да и привыкла к своему одиночеству, хорошо ей одной с сыном. Теплый дом, запасы на зиму, немного денег. Да, можно чувствовать себя счастливой и без мужика. Не быть, но ощущать себя таковой.

Машина приближалась к дому, но Полина не слышала шум двигателя. Не похоже это было на трактор. Зато мотор внедорожника, на котором ездил Вадим, работал тихо-тихо. Неужели он?

Сердце Полины стало похоже на апельсин, разрезанный на две половинки. Сок хлынул в кровь, распаляя воображение. Полина мотнула головой, приложила руку к груди. Спокойствие, только спокойствие. Не вернется к ней Вадим, а если вдруг, то ненадолго, возьмет свое и снова умчится к жене. Или к другой какой-нибудь дурочке, влюбленной в него. Существует такая категория городских мужчин, которым нравится охмурять деревенских девушек, наслаждаться их простотой в постели.

И все же к окну Полина подходила с замиранием, на слабеющих от волнения ногах. К дому действительно подъехал знакомый внедорожник. Открылась дверь, из машины вышел Вадим. Он смотрел на окно, знал, что Полина стояла за стеклом и наблюдала за ним, и ждал, когда она впустит его в дом.

А как не открыть ему? Он же станет сигналить, разбудит Антошку.

Полина нарочно надела старое парусиновое пальто. Не будет она прихорашиваться перед гостем. Пусть понимает это, как ему угодно.

Вадим поздоровался с ней кивком. Руку он держал на груди, приложил ладонь к самой душе. Но не верила Полина в его искренность, хотя и не презирала.

Она даже калитку отперла и спросила:

— Чего тебе?

— Это правда, что у нас сын?

— Сын у меня. Отец значения не имеет.

— Отец всегда имеет значение! — заявил Вадим, открывая калитку.

Антошка уже плакал, когда он зашел. Полина метнулась к младенцу, взяла на руки, прижала к себе. Антошка зашевелил губами, требуя грудь.

— Ути, мой маленький!.. — засюсюкал Вадим. — Смотри, улыбается! Папку признал!

— Ничего он не признал!

Полина вытолкала его из комнаты и дала сыну грудь. Антошка так и уснул, посасывая ее. Полина уложила его в кроватку и вышла на кухню, где за столом тихонько сидел Вадим.

— Может, это и не твой сын, — назло ему сказала она.

— Шутишь? — Вадим возмущенно фыркнул. — Он же моя копия! Антошка зовут?

— Все-то ты знаешь.

— Шила в мешке не утаишь. Ты же не выгонишь меня в ночь?

— Тут у нас гостиница недалеко. Там тебе будут рады.

— За деньги у нас всем рады. Кстати, как у тебя с финансами? — спросил Вадим и, не дожидаясь ответа, выложил на стол пухлый конверт.

— Убери! — потребовала она.

— Ребенку нужно полноценное питание, красивые игрушки. А то вырастет мужланом, прямо как этот Миша.

— Антон вырастет человеком. Деньги забери.

— А ты все такая же красивая, — заявил Миша и улыбнулся.

— И сам уезжай.

— На ночь глядя?

Полина молча поставила на плиту сковороду, сначала нагрела и только затем плеснула растительного масла. Это не сковорода зашипела на Вадима, а обиженная женская душа. В этом возмущении не было ни кокетства, ни надежды. Яйца сердито зашкворчали. Они не хотели, чтобы их съел этот незваный гость.

— Неласковая ты, — невесело заметил Вадим.

— Поужинаешь, и спать, а завтра утром… — Полина махнула в сторону Москвы.

— А поговорить? Тебе я, может, и не нужен, а сыну как?

— Ты и сыну моему не нужен.

— Это не ты говоришь, а твоя обида за моего сына. Так нельзя. Вот вырастет Антошка, спросит, а где, мол, мой папка?

— Достал ты меня!

Полина переложила яичницу в тарелку, поставила перед Вадимом и хлеб ему в корзинке подала, а душу забрала с собой. Она постелила гостю и ушла к сыну, заперлась с ним в своей комнате. Не нужен Антошке такой отец. Полина сама поставит сына на ноги. А деньги Вадим пусть забирает, Антон и без них ни в чем не будет нуждаться.

Утром она проснулась от звонкого стука. Кто-то колол дрова у сарая. На часах половина шестого, даже она так рано не поднималась. Неужели Вадим перед отъездом решил доброе дело сделать?

Но Вадим как будто и не собирался никуда уезжать. Дрова он колол в одних брюках, с голым торсом, в тусклом свете фонаря под навесом между сараем и хлевом. Видно было, как перекатываются мышцы спины с каждым взмахом топора.

Сильный он мужчина, энергетика в нем завораживающая. Полина хотела бы жить с ним и вместе воспитывать сына. Но Вадим чужой и всегда будет таким. Не надо строить иллюзий, они потом дорого обходятся.

— А я вот решил с утра подзарядиться, — с гордостью за себя сказал Вадим.

— Антона разбудишь, — недовольно проговорила она.

— Ну да, не подумал. — Он воткнул топор в колоду, расправил грудь, распрямил плечи.

Не холодно ему на морозе.

— Пошли, я завтрак приготовлю, потом поедешь.

— Да я, в общем-то, не тороплюсь.

— Я тебя тороплю.

— Ну, чайку я бы, конечно, попил. И баньку можно погорячей. — Вадим наконец-то поежился и неторопливо побрел к дому.

— Дома баньку, с Варварой.

— Да не хочу я с ней!

Полина мотнула головой, поворачивая за ним. Все равно, какие у них там отношения. Не будет она больше яблоком раздора и Вадима себе не оставит.

Полина растопила печь, приготовила на плите завтрак, накормила Вадима и показала ему на дверь.