Умница, красавица - Елена Колина

– Я не вполне понимаю… у вас пока только небольшие возрастные изменения, – наконец сказал Князев и провел пальцем по Сониному лицу, от подбородка к уху.

– Как это небольшие изменения?! Вот же, посмотрите! – быстро потыкав по своему лицу пальцем, ужаснулась Соня. – Вот здесь морщинка и здесь! А тут складочка! Как мне жить с такой складочкой?!

– Можно ли приподнять Соне уголки губ? – не унималась Ариша.

Ариша была неглупа и в меру наблюдательна, но когда ей было что-то ОЧЕНЬ НУЖНО ДЛЯ СЕБЯ, напрочь переставала видеть все, кроме того, что было ОЧЕНЬ НУЖНО ДЛЯ

СЕБЯ.

– Да-а… второй подбородок, – печально вздохнула Соня, опустив голову и безвольно отвесив челюсть, – ужас что делается… мышцы совсем ослабли, еле голову держу…

– Я вижу… – Князев приподнял в ладонях ее лицо и решительно произнес: – Вот что я вам скажу. Положение критическое.

– Да-да, – с готовностью подтвердила Соня, – критическое…

– Вам поможет только операция. Немедленно. Круговая подтяжка лица. Сейчас я вам выпишу направления на анализы.

– Спасибо вам, доктор, – преданно сказала Соня. – И еще… мне неловко, но мы тут все свои… в общем, я бы хотела уменьшить грудь…

– То есть, наоборот, увеличить? – подсказала Барби, глядя на маленькую Сонину грудь.

– Нет, уменьшить, – упрямо ответила Соня и взяла последнюю в коробке конфету.

– Сделаем, – бодро ответил Князев, – новое тело и новое лицо под одним наркозом. Еще чего-нибудь желаете?

Только что переполнявшее Барби счастливое возбуждение растаяло, оставив вместо себя серую гадостную лужицу недоумения и обиды… Эти двое как будто танцевали свой танец, и такое между ними повисло сильное напряжение, что Барби поняла наконец – сегодня, сейчас, не ее праздник. Визит старшей сестры с важной питерской подругой, который должен был быть триумфом ее взрослости, демонстрацией качества избранника, превратился в чужую игру, из которой ее пренебрежительно выдавили, словно она провинилась в чем-то или не знала правил. За что?!. Казалось, она вот-вот безобразно, как невоспитанный ребенок, закричит «а-а-а!»…

И Ариша наконец осеклась, поняла, что происходит в кабинете хирурга Князева.

– Ты закончила консультацию? – насмешливо спросила она Соню. – Все?

– А что, конфет больше нет? Ну… тогда все. – И хирург Князев с Барби проводили своих гостей к выходу.

– Почему женщины не могут признать очевидного? – проворковала Соня, слегка споткнувшись и ударившись о чугунные перила, так что Князеву пришлось подхватить ее под руку. – Ведь пластическая хирургия не всесильна, вот например, – разве возможно из меня сделать такую юную прелестную девушку, как Барби?

– Возможно… то есть нет… то есть, конечно, такую невозможно… – пробормотал хирург Князев, совершенно запутавшись.

Ариша схватила Соню за руку, и она тоненьким голосом начала прощаться, вежливо благодаря хирурга Князева за врачебный такт, и конфеты, и понимание, особенно по части второго подбородка.

– Будете в Петербурге, приходите в Эрмитаж, я вам мумию покажу, – пообещала Соня, и Барби в ответ вдруг по-взрослому блеснула глазами – «сучка!».

Редко кто умеет необидно промолчать в ответ, не смутившись и не смутив, а вот Князев умел, и сейчас он, не отвечая, смотрел на Соню, несмущенно и необидно. Затем ласково улыбнулся Барби, и в его взгляде неожиданно мелькнула застенчивость. Это было так явно предназначено Соне, а не Бар-би, что Соне стало неловко, она как-то засуетилась, заулыбалась: «До свидания… »

– Что это? Что это вообще?.. – дрожа губами, растерянно бормотала Барби, тяжело привалившись спиной к входной двери, словно странные пациенты могли вернуться. – Что это вообще было?

– Ты что-то сказала, малышка? – переспросил Князев и взял ее за руку. Барби приободрилась, встряхнула золотисто-рыжими волосами. Как будто Дед Мороз вручил ее подарок другой девочке, но потом спохватился, и подарок все-таки достался ей. И потянула хирурга Князева наверх, возбужденная, как щенок, который уже считал, что хозяева покинули его навсегда, и внезапно – счастье!

– Ну? – грозно спросила Ариша, как только они оказались на улице.

Они с Соней встали под голыми весенними липами, зажмурились на солнце, закурили.

– Что «ну»?.. – Соня невинно потупилась и сказала виноватой скороговоркой: – Ты не находишь, что некоторые профессии по определению очень сексуальные, например военный летчик или… хирург… Я же не виновата, что хирурги – это моя слабость. Они такие мужественные… Представь себе, что этот Князев с утра просыпается, пьет чай, как все, а потом идет и кого-то режет… и так каждый день. Ужасно сексуально, правда?

– Ну? – еще более грозно повторила Ариша.

– Что «ну»? Вот в стоматологе нет ничего мужественного и сексуального. В отоларингологе тоже нет… и в окулисте…

– Соня! Ты сейчас на Левку похожа, он тоже глазами уплывает, когда его ругают…

– Ох, ну ладно, ну хорошо, мне стыдно. Скажешь доктору Князеву, что твоя подруга из Питера – дебил. В медицинском смысле. Дебил, падкий на хирургов, но, в сущности, безобидный. Да он как врач должен знать.

– Телефончик дать? – вдруг спросила Ариша голосом доброй сводницы. Не то чтобы она хотела сделать Барби гадость, конечно нет. Просто любила любовь.

– Нет.

Соне действительно было стыдно. Князев, конечно, понял, что она кривлялась изо всех сил, чтобы не быть как все эти дамочки. Такое извращенное кокетство, кокетство ва-банк, – ах, у меня морщинка, ах, у меня складочка. Кривлялась, хотела… понятно, чего хотела. Алексей Князев, положительный, как военврач из старого советского кино, подумает, что она хищница. Хищная зверюга.

…А, впрочем, какой смысл об этом думать? Он уже забыл ее. Высокий, усталый, такой закрытый, словно показывает только половину себя, потому что, кто увидит все, сойдет с ума от его неземной прекрасности. За-был!.. Сколько к нему разных дамочек ходит. Морщинки, веки. Овал лица, целлю-лит, форма груди. Тем более, у него есть Барби – без морщинок, без целлюлита. Без овала лица, без век, без формы груди… Барби называет его Алеша…

И Соня вдруг подумала: когда Барби выйдет замуж за своего Алешу, она от него тоже потребует не заниматься ерундой, как Софья Андреевна и как Нина Андреевна… Барби захочет ВСЕГО. Эти воздушные девы, они опасные…

Белая входная дверь клиники резко распахнулась, словно изнутри ее со всей силы пнули ногой.

– Вы сигареты забыли, – запыхавшись, сказал Князев, протягивая Соне сигареты. То есть сигарету. Одну смятую сигарету, выпавшую из Сониного портсигара.

Маленький мальчик, одиноко гонявший поодаль мячик, приблизился к ним и робко послал мяч в сторону Князева. Князев поддал ногой подкатившийся к нему мяч – пас! Улыбнулся и ушел в клинику.

– Да-а, – восхищенно протянула Ариша, разглядывая Соню, словно увидела ее впервые, – что круто, то круто, ничего не скажешь…