Наикратчайшая история Китая. От древних династий к современной супердержаве - Линда Джейвин

Ни поэзия, ни молитвы не могли спасти Цзинь, которая пала в 420 году. Последовавший за этим период, еще более хаотичный и полный насилия, историки называют по-разному – Шестнадцать варварских государств, Северные и Южные династии, Шесть династий. Именно в эти беспокойные и опасные времена Тао Юаньмин сотворил идеал Весны персикового цвета – утопию, в которую можно было «спастись бегством от Цинь».

В 589 году новая династия Суй объединила север и юг. Ее наследие включает в себя Великий канал, который вместе с проложенной параллельно ему почтовой дорогой со временем свяжет Пекин с Ханчжоу. На постройке канала шириной 40 метров тяжко трудились пять миллионов мужчин, женщин и детей, смертность была высокой.

Протянувшийся с севера на юг Великий канал – старейшая и самая длинная в мире искусственная река, по которой перевозили товары и людей вплоть до середины XIX в.

Суй распространила свой контроль на всю территорию, распределив землю между людьми согласно их способности ее возделывать. После смерти землепашца земля возвращалась во владение правящего дома для перераспределения, и это предотвращало возникновение сильных кланов, владеющих землей, которые могли бросить вызов центральной власти[40]. Сельское хозяйство возродилось, начался экономический рост. Однако после многообещающего начала Суй стала приходить в упадок при втором императоре, который питал пагубную страсть к роскоши и к плохо продуманным военным кампаниям.

Плотное заселение окрестностей Хуанхэ, мелиорация земли и вырубка лесов для сельскохозяйственных целей привели к ухудшению ситуации с речными разливами. После катастрофического наводнения, случившегося во времена поздней Суй, Хуанхэ снискала прозвище «печали Китая»; для династии же это несчастье, похоже, стало предвестием утраты Небесного Мандата.

По всей стране вспыхнули мятежи, причиной которых среди прочих стал ряд неудачных военных кампаний на Корейском полуострове. Одним из восстаний руководил Ли Юань – военачальник, занятый охраной северной границы империи и имевший смешанное происхождение (среди его предков были и ханьцы, и кочевники). Он завоевал Суй в 617 году и основал династию Тан, возвестив наступление эры, которая станет одной из самых прославленных и прогрессивных эпох в китайской истории.

В период, предшествовавший появлению династии Тан, женщины обычно закрывали лицо в общественных местах. Вскоре после основания новой династии они начали экспериментировать с головными уборами и прическами, которые представляли их лица в выгодном свете. Украшения для волос становились все более замысловатыми. Макияж тоже стал более искусным и даже диковинным в привилегированных придворных кругах, с которых состоятельные женщины брали пример. В течение некоторого времени женщины даже покрывали лица декоративными наклейками, сделанными из золотой фольги, слюды, цветной бумаги и тканей. Поэт Ван Цзянь писал, что они так сильно красились, что после вечернего умывания «вода в золотом тазу превращалась в красную глину» [1]. Об эпохе, в которой поэты-мужчины жаловались на то, что женщины пачкают золотые тазы, стоит рассказать подробнее.

К 660 году Тан усмирила свою северную границу и обеспечила доступ к Шелковым путям, по которым распространила свое влияние на Центральную Азию. На востоке она контролировала почти весь Корейский полуостров, посадив своего наместника в городе, который сегодня известен как Ханой. На западе мощной военной угрозой оставался Тибет, который в эпоху Шестнадцати царств контролировал обширные юго-западные территории. Применив «дипломатию принцесс», правители Тан отправили принцессу Вэньчэн в качестве невесты для тибетского царя-полководца Сонгцэна Гампо. Вэньчэн и еще одна из жен царя, непалка Бхрикути Деви, познакомили тибетцев с буддизмом, который, смешавшись с некоторыми аспектами местной анимистической религии бон, превратился в тибетский буддизм. Более поздние утверждения, что Вэньчэн также привезла в Тибет китайскую цивилизацию в виде бумаги и прочих изобретений, стали основой официальных заявлений о том, что Тибет «всегда» был частью Китая.

Модницы эпохи Тан носили замысловатые прически, придавали бровям форму, носившую названия вроде «утки-мандаринки», «пять гор» и «горизонтальный дым», и раскрашивали губы цветочными и другими узорами

Помимо урегулирования приграничных конфликтов, размещавшийся в исторической столице Чанъань двор Тан был вынужден заняться вызовами, которые бросали ему местные влиятельные люди. В отличие от наследной аристократии в Европе знатные землевладельцы в Китае были обязаны своим влиянием изменчивому сочетанию происхождения, богатства (включавшего владение землей), образования и официальной должности. Это положение было стабильным в той мере, в какой унаследованное богатство облегчало получение образования, что, в свою очередь, помогало получить должность, на которой было проще скопить богатство[41]. В годы хаоса, предшествовавшие появлению Тан, государственная служба пришла в упадок. Правители Тан урезали власть местной знати, разделив страну на 10 (позднее 15) провинций, в каждой из которых были назначены управляющий и мировой судья, выбранные из огромного числа образованных людей. В идеале эти управляющие не должны были иметь никаких личных связей с тем местом, куда их отправляли, – это давало им возможность противостоять давлению со стороны сильных местных кланов. Некоторые провинции сохранили свои названия со времен Тан – например Хэбэй, топоним, означающий «к северу от (Желтой) реки», Хуанхэ.

Династия Тан ввела также новый уголовный кодекс, детально описывавший преступления и наказания за них. Наказания варьировались от телесных (таких, как битье палками) до ссылки к суровым северным границам или на кишащий заразными болезнями юг, и смертной казни. Пытки были законным способом получения признательных показаний. Уголовный кодекс Тан, который станет основой для всех последующих, разрешал и коллективные наказания – например казнь всей семьи мятежника за бунт или подстрекательство к нему. Однако ни один судья не мог объявить смертный приговор, предварительно не рассмотрев дело трижды, в разные дни, воздерживаясь при этом от мяса и музыки, чтобы подчеркнуть таким образом серьезность своего решения (в жизни это правило не соблюдалось).