Парадокс Тьюринга - Ричард Мак Борн

принялся поглощать поданный завтрак. На это раз это был прекрасный омлет с тостами. – И вам совсем не хочется разбираться в происходящем? А как же тогда, Виктор? Или его смерть сделала вас безразличной…

– А вы весьма жестоки, – Элен сощурила глаза. – Вчера вы мне показались совершенно иным.

Она угрожающе замолчала и методично пила из принесённой с собой чашки. Сев на против меня Элен хмурилась смотря в сторону словно сквозь стену.

– Вы однобоко оцениваете других – весьма строго и специфично.

– Как получается.

– Не обижайтесь, Элен. Мой способ общения, почти всегда лоялен к собеседнику. И если какие – то факты наносят ему вред, то я стараюсь воздерживаться от высказываний.

– Это скорее оправдания, чем правда, – она посмотрела на меня.

– Для вас лично: и да, и – нет.

– Почему? Я что, являюсь особым исключением для вас?

– В определённой степени. – Отставив тарелку я взялся за напиток. – Ваша импульсивность строиться на первичной эмоциональности. И так же быстро исчезает, что говорит о поверхностности чувств. А так же о той огромной привязанности к единому вам близкому существу – Монаху.

Её смех оказался намеренно громким.

– Какой примитивный психоанализ! Что вы пытаетесь этим мне сказать?!

– Ничего особенного из того, что могло бы объяснить лично мне причину того, зачем вы привезли с собой на Станцию афалинов?

Смутившись, Элен поднялась.

– Это Фаллада вам рассказал?

– А разве от этого измениться суть произошедшего?

– Нет, но… Идея была именно его. Вернее, даже, не идея, а просьба. Он, как вы уже, наверное, знаете, изучает акустические аномалии. И меня, как ведущего специалиста по ультразвуковым модуляциям китовых попросил заняться некоторыми особенностями афалинов.

– Вы были ранее знакомы? – спросил я.

– Знакомство? Совсем, нет. Это напоминает скорее вынужденное родство, – она горько усмехнулась. – Я ведь дочь Генриха. Только не стоит об этом слишком часто напоминать. Все знают о том, но стараются держать молчаливый паритет.

Странно, если родство Элен с Фалладой оказалось тайной полишинеля, то почему он сам промолчал о том вчера вечером. И зачем переложил всю ответственность за привоз дельфинов только на неё?

– Намеренно слепое согласие… И почему же вы вчера промолчали?

– А разве это тот аргумент, который стоит намеренно оглашать? Что изменилось после того, как вы узнали о моём родстве с этим чудоковатым стариком?

– В сущности, пока ничего. Хотя, сейчас что – то говорить однозначно попросту невозможно.

– А стоит ли?! – она собралась уходить. – Разузнав подробности происходящего вы через две недели погрузитесь на проходящий транспорт и вернётесь к своей обычной жизни, где – то там, далеко от сюда. Неужели вся эта лирическая сентиментальность творящаяся на «Медузе» будет стоить вашего внимания? Или обычных воспоминаний?

– Совсем, нет. Но у меня есть моя работа. К тому же, я практичен, и обязан провести некоторые проверки. Тем более, основные, связанные с заданием.

– Тогда, удачной охоты, – Элен встала и выхватив поднос направилась к камбузу. – Дерзайте!

– Послушайте, Элен, если честно, то мне не весьма ясны мотивы эмоциональных реакций экипажа на мой прилёт. А тем более ваша? – крикнул я в вдогонку.

– Неужели?! – она появилась в дверях. – Появление здесь инспектирующих визитёров абсолютно никому не нужно и не выгодно, кроме Фаллады, желающего установить на Станции царство логики и порядка.

Мне с трудом удавалось держаться в рамках рациональной субъективности. О том, что Элен несла какую – то чушь по поводу своих абстрактных сентенций становилось ясно практически с первых слов. Но вот только какой смысл был во всём этом, что она пыталась выразить декламируя подобные речи?

– Постойте, Генрих отправил запрос в УКП и Институт. При этом к делу подключился отдел Исследования и разведки, что лично для меня становится весьма странным фактом…

– Мотивация со смертью Монаха ложь чистой воды. Это была лишь причина направить вас сюда. Любой другой на вашем месте выглядел бы точно так же. Суть ведь не в личной неприязни, а в ситуативной. Понимаете?!.

– Да, то есть… – я вдруг осёкся. – Так дельфин по кличке Монах – жив?!

– Хотите убедиться?!. – в словах Элен всё ещё ощущалась колкая язвительность по отношению ко мне. – Гидрариум с бассейном открыты для доступа. Можете пересчитать… по пальцам. Надеюсь, всего трёх вам хватит.

Стараясь не слишком раскланиваться, я поблагодарил Элен за предоставленный завтрак и быстро ретировался, желая поскорей попасть в Информарий, в котором должен был сохраняться и небольшой архив «Медузы». Посещать общество афалинов и освидетельствовать их наличность сейчас мне претила профессиональная занятость и всевозрастающая необходимость побыстрей закончить это непонятное дело. То что в этой, непонятной с первого взгляда, ситуации не обошлось без саботажа, для меня становилось всё ясней с каждым проведённым на Станции часом. Но вот зачем он понадобился и кто выступал явным его воплотителем? Начальник станции, запуганный собственными страхами и предрассудками учёный? Или его подчинённые, с комплексами и межличностными претензиями? И почему, администрации ОИР и УКП высказали столь явную заинтересованность во всём этом? Не потому ли, что кто – то из сотрудников подводного комплекса обладая истинной информацией мог дать кое – какие сведения, которые для меня могут оказаться рядовыми и незначительными, но по сути, имеющие радикальное значение?

Все эти вопросы проносились у меня в голове формируя определённую канву моих дальнейших аналитических изысканий. Для того, чтоб более точно обозначит ход своих последующих действий в первую очередь необходимо было заняться архивом и узнать первопричину локализации «Медузы» здесь, на Гекате.

Сам Информарий находился в другом бытовом округлом корпусе комплекса соединённый с жилищным прямым двадцатиметровым переходом. Громкий стук приближающихся шагов разорвал монотонное гудение светильников и прервал ход моих размышлений. На встречу мне бежал человек, которого я с сомнением вспоминал стараясь узнать. И всё же совершенно не знал. Грузно пробегая мимо незнакомец на ходу расстёгивал рабочий комбинезон. Он проскочил так, будто меня и не существовало вовсе. Только у самой двери я смог вспомнить, что видел его вчера на фото. Это был батинавт – гидролог, Свен Татсон.

Войдя в помещение я немного опешил совершенно не ожидая увидеть здесь хоть кого – нибудь, а уж тем более Фалладу. Маленький пожилой человек что – то беспорядочно перебирал на одном из пультов инфора.

Резко вскинув голову он недовольно бросил:

– Что вам здесь понадобилось?!

– Во – первых, здравствуйте, Генрих… – начал неумело я, но был торопливо прерван.

– Сразу переходите ко второму, Макс. Кому нужны эти церемонии?

Раскрывать перед ним все свои намерения предстоящего поиска мне совсем не хотелось. С сожалением я пытался удерживать их в намеренном секрете и ненужной огласке только