Конец света на нудистском пляже - Марина Васильева

Пропал водитель «КамАЗа». Исчез бесследно. Хотя Ватрушин отдал приказ найти и задержать его сразу же после взрыва. Однако в той суете и сутолоке, которая творилась вокруг, никто ничего не мог понять, и водителя не нашли. Ни во время пожара, ни после.

Так что стало ясно, что страшная авария была вовсе не авария, а тщательно спланированный и виртуозно исполненный террористический акт. Сомнений в этом не было никаких. Особенно после того, как из СМУ-143 двадцать минут назад поступило заявление об угоне транспортного средства, по всем описаниям схожего с тем, что влетело в здание банка.

Теперь полковник сидел за столом, совершенно разбитый, с больной головой и тревожными мыслями. Он просто не знал, за что хвататься и с чего начинать. Такого с ним никогда не было. Видимо, нервы его были взвинчены до предела, так что организм уже не в состоянии был полноценно функционировать. Не помогал даже крепкий кофе, третий бокал которого он выпивал за последние полчаса. Сердце в груди стучало, словно отбойный молоток, голову сжимали невидимые тиски, а на душе было невыносимо и тягостно. Нужно было что-то срочно предпринять.

— Вера, меня не беспокоить, — дал Ватрушин команду секретарше, затем встал из-за стола и подошел к сейфу, набрал кодовый шифр, повернул ключ и открыл тяжелую толстую дверь.

На третьей, самой верхней, полке был встроен миниатюрный холодильник, в котором лежала белая обвязанная бечевкой квадратная коробка. Ватрушин осторожно достал ее и принес к себе на стол. Вынул из кармана финку, срезал бечевку и поднял крышку.

Взору полковника предстал маленький аккуратный торт, украшенный алыми и белыми розами и зелеными листочками.

Масляные торты были единственной слабостью полковника Ватрушина, которую он так и не смог преодолеть. А ведь курить бросил пятнадцать лет назад, и вот уже пять лет не выпивал больше трех рюмок спиртного зараз. Но как только ему становилось тоскливо и тягостно на душе, как только накаливались всякие житейские передряги и жизнь становилась невыносимой, забывая про свой повышенный сахар и рекомендации врачей, Ватрушин ел торты. И от этого ему становилось легче. После второго или третьего кусочка он уже смотрел на мир другим взглядом.

Вот и сейчас полковник порезал торт, положил на тарелочку три куска, закрыл коробку и отнес ее обратно в холодильник. Затем вернулся за стол и плюхнулся в кресло. Взял ложечку, которой помешивал кофе, и осторожно, чуть ли не затаив дыхание, копнул под одну из розочек, несколько секунд полюбовался ею и быстро отправил в рот.

Даже глаза закрылись от удовольствия. И сразу же стало немного легче. И на душе, и на сердце, и неизвестно куда подевалась головная боль…

Съеденные два куска торта оказали свое положительное действие: мысли побежали по правильному руслу. Ватрушин стал анализировать последнее событие и внезапно понял, что он, в сущности, зря так переживает. Авария в здании банка, безусловно, является террористическим актом, сомневаться в этом не приходится. А раз так, значит, этим делом займется ФСБ. И чего ради ему и его людям заранее впрягаться в это безнадежное дело?

От такого открытия полковник сразу повеселел и принялся доедать третий кусок торта.

Однако когда осталось съесть последнюю ложечку, зазвонил телефон.

— Я же просил не беспокоить! — с детской обидой в голосе закричал Ватрушин.

— Это Антон Олегович! — жалобно пискнул в трубке голос секретарши. — По правительственной линии.

Звонил министр. Ватрушин разом вспотел от волнения и даже встал с места, словно министр находился здесь, в кабинете.

— Антон Олегович! — воскликнул полковник притворно радостным голосом. — Товарищ генерал!

— Ватрушин! — зарычал в трубке голос министра. — Ты что же это, раскудрить твою мать, не спешишь ко мне на доклад? Или рапорты разучился писать? А может, тебе работать надоело? Может, ты на пенсию собрался? Так мы это тебе мигом устроим.

«Вот оно, — с ужасом подумал полковник. — Началось!»

— Чего молчишь, урка? Язык проглотил? Или в штаны наложил?

Подобным стилем общения с подчиненными Антон Олегович Скотобойников прославился еще до того, как он был назначен на министерский пост, и этому никто уже не удивлялся. Наоборот, когда генерал начинал так выражаться, можно было не беспокоиться. Зато когда Скотобойников отбирал должности или погоны, то был сух и не выходил за рамки устава. Так что у Ватрушина сразу отлегло от сердца, и он бодро ответил:

— Никак нет, товарищ генерал, как раз сейчас сижу и тружусь над рапортом. Через полчаса он будет на вашем столе.

— А чего это так скоро? — удивился министр. — С чего это ты так спешишь? Что-то я не врубаюсь.

— Так ведь, товарищ генерал, — полковник так крепко сжал трубку в руках, что пальцы побелели, а трубка стала влажной. — Дело не наше. Докладываю, налицо террористический акт. Мы, конечно, все, что с нашей стороны требуется, сделаем, а так им все равно будут заниматься бэтэшники из ФСБ.

— Бэтэшники, говоришь? — На том конце провода Антон Олегович рычал как рассвирепевший бульдог. — Ты это брось, Ватрушин. Не суетись под клиентом. У них своя свадьба. А у нас должна быть своя. Так что не спеши отпихивать от себя пожар в банке. ФСБ им, конечно, займется. Никуда не денется. И прокуратура тоже. Но и ты, будь мил, раскопай тех отморозков, кто наезжает на «Поволжский». Мы должны это выяснить первыми. Понятно?

— Понятно, — кисло ответил Ватрушин.

— Не слышу бодрости в голосе! — прикрикнул министр. — Что за стариковское блеяние?

— Так точно, товарищ генерал! — поспешил рявкнуть полковник. — Будь сделано.

— Вот так-то!

На этой оптимистической ноте разговор завершился. Ватрушин так и остался стоять с трубкой у уха в одной руке и с ложечкой, в которой одиноко и грустно сидел последний кусочек торта, — в другой. Полковник вздохнул, посмотрел в окно и доел торт. Затем сел и допил остатки кофе.

Некоторое время Ватрушин печально смотрел в окно сквозь полуоткрытые жалюзи. «И что за жизнь у меня такая? — думал он, глядя, как над крышей соседнего дома кружится стая голубей. — А ведь когда-то и я жил беспечно и счастливо, хотя и был обыкновенным сержантом. И волос на голове у меня было много».

Но долго грустить полковник не привык, поэтому поспешил объявить всему своему отделу по борьбе с организованной преступностью внеплановое совещание.

Через двадцать минут собрались оперативная группа, следователь и эксперт, в общем, все, кто был назначен полковником по делу о нападении на отделение банка.

— Итак, что мы имеем? — строгим голосом спросил полковник, обводя подчиненных недобрым взглядом. Вопрос был прямым и требовал точного ответа. — Какие у нас наработки? Карпухин?

Майор Карпухин, следователь по особо важным делам, открыл красную папку и уткнулся в бумаги.

— Отрабатываются три версии, товарищ полковник, — доложил он. — Наезд со стороны конкурентов, а главным конкурентом «Поволжского», если, конечно, не считать Сбербанк, является банковский концерн «Правый берег».