Insomnia, или Поиски Механической Вороны - Марина Клингенберг

Однако проблема в том, что без Мефистофеля тут не обойтись: ведь нельзя просто хлопнуть в ладоши и оказаться рядом с предполагаемым хозяином Вороны. Так как же мне его найти? Я ведь не знаю ни его имени, ни даже в какой стране он находится. Да и нельзя исключать тот вариант, что все это плод моего воображения, и такого человека вообще не существует. Можно было, конечно, попробовать нарисовать что-нибудь этакое, хотя бы отдаленно смахивающее на Механическую Ворону, и выставить в интернете, надеясь, что кто-нибудь отзовется, но все-таки эта идея немногим лучше идеи с сообщением о Вопле. Интернет в этом отношении меня сильно пугал. Возможно, из боязни того, что любое подобное обращение к реальным, пусть и невидимым людям, окончательно смутит разум. Сделанные записи можно в любую секунду разорвать прежде, чем их кто-то увидит. В Сети дело обстоит гораздо сложнее. Напиши один раз – и всю оставшуюся жизнь будешь чувствовать себя или психом, или, что еще хуже, законченным идиотом, о подлинной сущности которого знают все и каждый.

В ушах зазвенело. Неприятный, режущий звон напоминал отголоски Вопля. Я пошла на кухню, приблизилась к окну и, несмотря на то, что снаружи было очень холодно, распахнула его, впуская в комнату звуки улицы и ледяной ветер. Он приятно ударил в разгоряченное лицо. Я постояла так с минуту, пока не почувствовала, что руки онемели от холода. Потом медленно открыла глаза и случайно глянула вниз…

Я чудом не вывалилась из окна. От удивления меня шатнуло вперед; я лихорадочно вцепилась одной рукой в оконную створку, другой – за ледяной, грязный металлический карниз, и отпрянула назад, не сводя взгляда с тротуара. Там стоял человек! Еще не стемнело, и даже за ветвями деревьев его можно было разглядеть без всяких усилий. Он стоял точь-в-точь, как тот темный силуэт. Поднял голову и смотрел прямо на меня. Высоченный парень с взлохмаченной гривой черных волос.

Он не обратил на мой ответный взгляд никакого внимания. Просто продолжал смотреть. Потом спокойно пошел своей дорогой, оставив меня в полной растерянности.

Наверное, подумалось мне, это совпадение. С чего бы этому человеку стоять часами на тротуаре и сверлить взглядом мои окна? Но, с другой стороны, у силуэта тоже должны быть на то причины, и они мне тоже неизвестны. И все же… Ну, шел человек, заметил что-то, или решил проверить, дома ли какие-нибудь знакомые. Посмотрел на окна, увидел, что надо, и пошел себе дальше.

Онемевшими от холода руками я прикрыла окно. Все-таки с такой высоты нелегко точно разглядеть, куда направлен взгляд.

Весь день я время от времени выглядывала на улицу. Едва начало смеркаться, на тротуаре воцарился темный силуэт. Он простоял там до глубокой ночи. Я подумала, что самое страшное во всем этом – не то, что кто-то наблюдает за мной, а то, что он делает это так пугающе долго, не меняя позы и ни на шаг не отходя от своего поста. Насколько было бы легче, если бы иногда он начинал расхаживать из стороны в сторону, пытаясь согреться. А так – никакой человечности. Ни единого ее признака.

Борясь с неприятными чувствами, я пыталась разглядеть силуэт, но тщетно.

Тогда мне в голову пришла простая и ужасно нелепая мысль. О том, что задумка была нелепой и, пожалуй, более того, я узнала несколько позже и с тех пор глубоко раскаивалась в ее воплощении.

Я решила посветить на неведомого призрака фонарем. У меня в запасе был довольно мощный, его луча должно было хватить, чтобы высветить из темноты пугающий силуэт, поднявший голову. Я отыскала этот фонарь. Этой ночью меня почему-то снедало любопытство. Может, я просто потеряла всякие страх и уважение перед неестественным, увидев днем того парня? Может, и так.

Я вернулась к окну. Мне казалось, что неизвестный, почуяв опасность быть обнаруженным, исчезнет. Но нет, он по-прежнему стоял на том же месте и, похоже, совсем не собирался убегать или исчезать. Убедившись в этом, я толкнула прикрытую раму и, соблюдая осторожность – совсем не хотелось повторения дневного номера, – высунулась на улицу. Ветер дул в лицо и царапал щеки чем-то непонятным – не то снегом, не то мелким градом.

Все-таки в глубине души опасаясь того, что я могу увидеть, я сначала направила фонарь далеко вперед, включила его, и только потом заскользила ярким лучом по дороге. Луч света пронесся по тому месту, где стоял неизвестный, и на мгновение выхватил из темноты что-то совершенно непонятное. Я высунулась еще больше, чтобы ветви деревьев не так сильно заслоняли обзор, и направила свет прямо на призрака. Мое сердце дрогнуло и остановилось.

На тротуаре стоял Муфлон. Он повел своей страшной головой, увенчанной большими выгнутыми рогами, и ЗАВОПИЛ.

Вопль отдавался в моем сознании многочасовым ночным кошмаром. В Пустоши было мрачно, как никогда, а где-то вдали маячил человек в белых одеждах.

– Ты ужасно выглядишь, – сказал Мефистофель. В его голосе не слышалось беспокойства или сочувствия. Одно ехидство – и все. Как всегда.

Вид у меня и впрямь был не самый лучший. За последние двое суток я спала всего несколько часов. Свободного времени было хоть отбавляй, но я никак не могла провалиться в сон. Стоило на минуту прикрыть глаза, и меня одолевала странная дрожь, смахивающая на озноб – только не тела, а души. В ушах постоянно звенело. Страх путал все мысли в голове. Что и говорить, состояние было отвратительное.

После долгой бессонницы мне стало казаться, что на самом деле я просто сплю, и мне снится сон, в котором меня преследуют кошмары – Муфлон, Мефистофель и человек в белых одеждах. Но я не лелеяла надежу на то, что в один прекрасный момент проснусь, и все станет хорошо. Мефистофель, когда рассказывал историю о клетке, был прав. То, что произошло, нельзя изменить, где бы это ни происходило… В реальности, на страницах книги или в чьем-нибудь сне.

С этим ощущением ко мне пришла паника. Я в полной мере осознала, что перестала быть отрешенным от всего человеком, и теперь вообще сомневалась, была ли у меня когда-нибудь настоящая апатия. Поэтому я обрадовалась приходу Мефистофеля, невзирая на то, что последнее наше расставание было очень болезненным – в прямом смысле этого слова.

– Муфлон, – сказала я.

Призрак на тротуаре продолжал то стоять по нескольку часов под окном, то исчезать. Я больше не светила фонарем и в окно выглядывала с большой опаской, порой задыхаясь от подступающих слез. Такого со мной давно не бывало. Хотелось забиться в угол. Да куда угодно, только бы подальше от Вопля и его источника.

Самое любопытное заключалось в том, что Мефистофель явно встревожился – непонятно только, моим состоянием или фактом присутствия поблизости Муфлона.

– Плохо дело! – скривился он. – Надоели! Проходу не дают. То Муфлон, то…

– То кто? – я вспомнила человека из Пустоши.

– Тебя не касается! – буркнул Мефистофель, причем как-то особенно, так, что сразу стало понятно, что он врет, и меня это очень даже касается. – И чего набежали!