Шпион особого назначения - Андрей Троицкий

– В этом месте всегда дует сильный ветер, – услышав пароль, Донцов отбарабанил отзыв. – Можно легко простудиться.

– Да, сегодня неудачный день для прогулки, – кивнул человек в кепке.

Что ж, вступление закончено, можно переходить к делу.

– Здравствуйте, – сказал человек, но руки не протянул. В его английском можно было уловить легкий ирландский акцент. – Меня зовут Генри.

Генри поднял воротник плаща, защищая шею от ветра и ледяных брызг.

– Теперь вы Эдвард Лэнд. Букинист из Гастингса.

Мужчина вытащил из внутреннего кармана плаща продолговатый плотно набитый конверт, протянул его Донцову.

– Здесь документы на имя Эдварда Лэнда ключи от конспиративной квартиры в Праге, деньги.

Донцов сунул конверт в карман.

– Вы ведь бывали в Гастингсе? – спросил Генри. – Знаете город?

– Бывал наездами, – кивнул Донцов. – Проводил там один или два дня.

Донцов вспомнил, что в этом городе года полтора назад жил один человек, специалист в области электронного шпионажа. Неплохо жил, потому что хорошо зарабатывал. Ездил на «Ягуаре» последней модели и водил знакомство с дорогими женщинами, к которым простой смертный не подступится. Но в Москве вдруг возникли сомнения в искренности агента. Информацию, которую он гнал, была или протухшей или недостоверной. Проверку поручили Донцову. В одно прекрасное утро агента переехал грузовик.

– Письменные инструкции получили. Есть вопросы?

– Много ли времени у меня в резерве?

– Не так много, как бы нам хотелось, – покачал головой собеседник. – В Гавре возьмете машину на прокат. До Парижа хорошая дорога, будете там через три-четыре часа. Затем сдадите машину в транспортном агентстве. Поселитесь в Париже по известному вам адресу. Там сейчас живет Анри Буфо, он работает под художника.

При упоминании имени Буфо Донцов презрительно поморщился. Генри сделал вид, что не заметил этой гримасы.

– Будете следить в «Интернете» за сайтом объявлений о продаже музыкальных инструментов. Как только там появится еще одно сообщение о покупке виолончели, вы и Буфо вылетаете в Прагу первым же рейсом. Раньше времени появляться в Праге не имеет смысла. Ждать самое долгое – день. Ясно?

Донцов молча кивнул головой. Генри продолжал: – Объявление – сигнал к тому, что операция вступила в завершающую стадию. Покупатели готовы скинуть товар и ждут только денег. Как только прибудете на место, вы становитесь резидентом группы и берете операцию под свой контроль. Теперь появились вопросы?

– Я уже сталкивался однажды с Буфо. Можно обойтись без этого малого?

– Вы профессионал и должны понимать, что каждый из нас – лишь сменный винтик в большом механизме. Если не будет Буфо, так будет другой человек. Но сейчас выбор не велик, потому что в запасе мало времени.

Двумя пальцами правой руки Генри придерживал кепку, которую ветер был готов сорвать с головы и унести прочь. Из левой руки он не выпускал толстый «дипломат», пластиковый темно коричневого цвета с номерными замками и блестящей хромированной ручкой.

– И, наконец, последнее…

Генри приподнял чемодан до уровня груди и похлопал по его крышке свободной рукой.

– Здесь деньги, – сказал Генри. – Точнее, смешные деньги. И вы должны это знать.

– Смешные? – переспросил Донцов.

Об этом повороте событий его не предупреждали. До этой минуты он был уверен, что с продавцами должны рассчитаться подлинными купюрами, а не фальшивками.

– Это решение было принято буквально в последнюю минуту. Сто долларовые купюры старого образца. Качество денег очень хорошее. Блестящее качество. От оригинала их можно отличить только при помощи специальной аппаратуры, которая есть не в каждом банке. И, разумеется, такой аппаратуры не окажется у покупателей.

Донцов принял чемодан.

– Прощайте, – сказал Генри.

Теперь он снял перчатку и протянул руку Донцову, пожатие оказалось крепким. Резко повернувшись, Генри зашагал к машине, одной рукой придерживая кепку. Донцов постоял на месте еще минут пять, ожидая, когда Генри уедет, неспешно двинулся к другому причалу. Там, стоя под портовыми кранами, уже сигналил длинными гудками огромный белый паром.

Прага, Новый город. 3 октября.

Узкий дом в два подъезда с обшарпанным фасадом и черепичной крышей находился на тихой улице в трех кварталах от Национального музея. Здесь на третьем этаже помещалась конспиративная квартира, давно пустовавшая. Квартира была куплена несколько лет назад на имя некоего пана Туновского, коммивояжера, который по роду своей профессиональной деятельности и в прежние времена бывал в Праге раз в пятилетку, а сейчас и вовсе исчез.

Вечером дождь, ливший из дырявых туч, неожиданно кончился. Колчин, прошагав до угла, где светилась тусклыми неоновыми буквами вывеска пивного погребка, остановился, прикурил сигарету. Снизу, из пивной, доносились звуки аккордеона и нестройный хор мужских голосов, пытавшихся грянуть какую-то песню. Колчин задрал голову кверху, разглядывая окна третьего этажа на противоположной стороне улицы. Свет горит, значит, Ярослав Пачек на месте.

Колчин перешел улицу, прочитал табличку, прикрепленную на фасаде: «Ветеринарная лечебница в подвале». Он потянул на себя массивную дверь подъезда, над головой заскрипела ржавая пружина. На площадке первого этажа, освещенной пыльной лампочкой, Колчин столкнулся с неряшливой старухой с длинной крысиной физиономией, обвязанной шерстяным платком. Старуха опустила голову, шмыгнула куда-то под лестницу и исчезла.

Лифта в доме не оказалось. По темной лестнице Колчин, хватаясь за железные перила, поднялся на третий этаж, нащупал кнопку звонка, надавил на нее пальцем. Звонок отозвался странным неприятным звуком, будто пробили склянки в треснувший судовой колокол.

Ярослав Пачек открыл дверь и пропустил гостя в просторную прихожую.

В квартире не чувствовалось запахов человеческого жилья, здесь пахло пылью, спертым застоявшимся воздухом и, как ни странно, густым аптечным духом. Видимо, плохо работала вентиляция, и наверх попадали запахи ветеринарной лечебницы. Бросив плащ на стул, Колчин прошел в большую комнату с высокими потолками, сел на старый продавленный диван и осмотрел просторную комнату.

Обстановки нет вовсе, два окна, выходившие на улицу занавешены плотными бордовыми гардинами, под потолком старомодная люстра, темные полосатые обои выцвели, местами отклеились и висели клочьями.

Пачек прошел следом, упал в единственное кресло и сгреб в колоду игральные карты с трехногого журнального столика. В отсутствие Колчина он коротал время за пасьянсом. Пачек, потер ладони: его живая натура не позволяла сидеть без дела лишнюю минуту.

– Итак, приступим, – сказал он.