Ночь и город - Джералд Керш

— Мм…

— Какого они цвета?

— Голубые.

— Ага. Я подумал, вдруг ты решил, что они зеленые. Вроде — зелен виноград. Слушай, мое имя Фабиан, а не Болван. Эти деньги мне нужны сейчас, наличными. Маленькими купюрами. Заплатишь, и я буду держать рот на замке. Не заплатишь, и я покажу тебе, где раки зимуют. Так или иначе, мое слово — верное. Так что выбирай. Что тебе больше подходит?

— Послушайте, клянусь вам, у меня совсем немного денег. У меня нет ста пятидесяти фунтов наличными. Я могу показать вам свою расчетную книжку. У меня всего около сотни, что-то вроде того. У меня очень большие расходы… Неужели вы не понимаете?

— Так раздобудь их.

— Как?

— Возьми в долг.

— О Боже! — простонал маленький человек. — Вы что, не человек? Неужели вы не видите, какая у меня беда? Ради всего святого, поставьте себя на мое место. Имейте немного… немного…

— Ладно-ладно, ты меня разжалобил. Можешь надо мной смеяться, но ты меня разжалобил. Сколько, ты сказал, у тебя наличными?

— Максимум сто девять или сто десять фунтов.

— Хорошо. Я буду снисходительным, хотя ты этого и не заслуживаешь. Я возьму сто десять фунтов — при условии, что получу их прямо сейчас. С места не сдвинусь, пока деньги не окажутся у меня в кармане. Подожду здесь, с тобой, пока не откроются банки, и, если не получу их тогда, купюрами по одному фунту, я устрою тебе веселую жизнь. Ты все понял?

— Но моя свояченица…

— Все будет в порядке. Ради твоей безопасности я готов пойти на обман. Скажи ей, что я химик с твоей работы.

— Но обещайте… Поклянитесь, что… вы больше сюда не придете…

— Слово джентльмена, — сказал Фабиан.

В десять утра, усталый, но вполне довольный собой, Фабиан приехал на такси на Руперт-стрит. Время от времени он запускал руку в жилетный карман и ощупывал плотную пачку новеньких зеленых купюр. Зои еще спала. Он на цыпочках пробрался в комнату.

Пока он раздевался, она проснулась:

— Ты где пропадал, черт побери?

— Я был в турецкой бане. Посмотри, какие чистые у меня ноги.

— Мм!

— Слушай, крошка, у меня тут кое-что наклевывается. Ты будешь разъезжать в «Роллс-Ройсе», прежде чем глазом успеешь моргнуть…

Зои громко, протяжно зевнула.

— А ну прекрати это! — рявкнул Фабиан. — Проснись. Как прошла ночь?

— Слушай, Гарри, извини, дорогой, — проговорила Зои извиняющимся голосом, — этой ночью я много не заработала.

— Нет? А сколько ты взяла?

— Пару фунтов.

— Врешь.

— Не вру!

— Ну конечно. Ты говоришь правду. Конечно, ты взяла только пару фунтов. А как же старый мерзавец, что подарил тебе три фунта?

— Что?.. Как… Как ты узнал? Сказать по правде, иногда я не знаю, человек ты или сам дьявол — как тебе удается все вынюхивать!

— Ага! — вскричал Фабиан, облачаясь в огненно-красную пижаму. — Так сколько же?

Зои вытащила сумочку из-под подушки и достала оттуда пять фунтов.

— Зачем ты утаиваешь от меня деньги? Я что, когда-нибудь дурно с тобой обошелся? — спросил Фабиан.

— Мне нужны туфли.

— Почему ты прямо об этом не сказала? — спросил Фабиан, забирая у нее пять фунтов и давая два взамен. — Вот, держи два фунта.

— Гарри, ты просто прелесть!

— Никто не скажет, что я с тобой дурно обхожусь, — сказал Фабиан. Перед тем как надеть пижамную куртку, он покрутился перед ней, раскинув руки в стороны. — Погляди, какой я чистый! Эй, подвинься. Все равно от этого мало толку, коли укладываешься спать. В час дня мне нужно позвонить Фиглеру… — Он забрался в постель, потом вытащил ногу из-под одеяла и, любуясь ею, проговорил: — Нет, ты только погляди: просто белоснежная!

В час дня Фабиан позвонил Фиглеру.

Фиглер менял свой адрес несколько раз в год, но, как правило, его можно было найти где-то между Саутгемптон-роу и Грейз-Инн-роуд. Это мрачные, бесприютные джунгли, нагромождение закопченных многоквартирных домов, населенных сомнительными личностями, не отягощенными никаким имуществом. Поутру они сваливаются как снег на голову, а к вечеру поспешно отбывают; здесь никому не дают в долг, а квартирная плата всегда вносится строго вперед. Фиглер был холостяком и поэтому занимал одну-единственную комнату на первом этаже дома на Тависток-Плейс. Почему Тависток-Плейс? Красиво звучит. Почему на первом этаже? Потому что в любой момент можно выпрыгнуть из окна. Фиглер находил это весьма удобным.

Когда раздался звонок, он просматривал содержимое дешевенького альбома, наполненного газетными вырезками загадочного содержания. Фиглер захлопнул альбом и, прежде чем взять трубку, придавил его тяжелой вазой. Только потом он сказал:

— Да?

— Фиглер?

— Не знаю, дома ли он. А кто его спрашивает?

— Гарри Фабиан.

— О, привет, Гарри. Что у тебя?

— Слушай, Фиглер, по поводу той сотни…

— Да?

— Я достал ее.

— Что? — воскликнул Фиглер с некоторым испугом.

— Правда. Можем начать прямо сейчас.

— Да, конечно-конечно. Но, Гарри, послушай…

— Когда мы можем встретиться?

— Мм… В любое время. Но сейчас я немного занят. Давай лучше вечером.

— Вечером? Где, у Анны?

— Да.

— Послушай, а у тебя-то есть деньги?

— У меня? Я могу выписать чек…

— Никаких чеков, Фиглер, только наличные.

— Что? Ты мне не доверяешь?

— Конечно-конечно, я тебе доверяю. Но чек выписать — это раз плюнуть. Это любой может. А ты стал бы обменивать сто фунтов наличными на мой чек?

Фиглер не нашелся что на это ответить, наконец он выдавил:

— Так значит, у тебя наличные?

— Слушай! — В трубке раздалось шуршание. Фабиан шелестел газетой. — Сотня фунтов наличными. Слышишь, как шуршат? Просто музыка, ей-богу! Если у тебя деньги в банке, ты можешь просто взять их оттуда, так ведь?

— Ха-ха-ха! Просто взять их оттуда!.. Но как бы там ни было, ты должен доверять моему чеку.

— А ты моему?

— Между двумя друзьями…

— В бизнесе нет друзей. Ты сам это говорил, и я с этим согласен. У меня есть моя половина. Теперь давай посмотрим на твою и начнем действовать. Займемся настоящим делом для разнообразия. Будем играть по-крупному, понятно? И без дураков…

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне только потому, что у тебя в кармане появилась сотня фунтов — первая сотня в твоей жизни, Гарри! Я войду в дело на равных началах, как мы и договаривались, но если ты думаешь, что сможешь мною командовать…