Четвертый Рейх - Виктор Косенков

Однако сейчас это было даже интересно.

Экипаж споро выбрался из кают и собрался в кают-компании. Кларк был одет в новенький полетный комбинезон кремового цвета с широкими синими полосами. Чем-то он напоминал тихоокеанскую рыбку с барьерного рифа, куда Богданов летал в отпуск.

— Все собрались, молодцы, — радостно сообщил Баркер. — Начнем с разминки. И раз…

Он раскинул руки в стороны и легко, будто резиновый, сложился пополам, ладонь правой руки на миг плотно обхватила ступню левой. Богданов послушно сделал то же самое, но с некоторой натугой. Мышцы ног остро заныли. У Кларка похоже таких проблем не существовало. Он сгибался легко, будто был напрочь лишен костей, а вместо мышц имел резиновые жгуты.

Упражнения сменялись одно за другим.

— Теперь на одной ноге! — бодро крикнул Баркер и начал выкручивать какие-то совершенно немыслимые, едва ли не акробатические пируэты.

Первым сдался бортинженер, за ним Богданов и доктор. Тяжело дыша, они отошли в сторону, в центре кают-компании остались только Погребняк и Баркер.

Теперь американец отжимался, каждый раз подпрыгивая на руках и делая хлопок ладонями. Главный по тарелочкам не отставал.

— А ну, посмотрим, что ты помнишь из учебки! — Богданов с некоторым удовлетворением услышал в голосе Кларка усталость.

Погребняк не ответил. Ему тоже было тяжело, пот градом катился по его лицу.

— И р-раз! И р-раз!

Синхронные хлопки ладонями становились все реже и реже. Погребняк и Баркер, казалось, выкладывались изо всех сил.

— Полет, конечно, долгий. Но если вы так будете делать каждый день, то я не гарантирую оптимальной трудоспособности к моменту прыжка, — меланхолично вытирая лицо полотенцем, заметил Кадзусе. Его брат с интересом наблюдал за спортивным поединком.

— И р-р-раз!

Происходило что-то странное. Два взрослых, внешне вполне состоявшихся человека, с упоением соревновались друг с другом в какой-то глупости, в отжиманиях истощая свои силы… Зачем? И, что не менее важно, почему? Игорь чувствовал, что тут есть что-то важное. Будто бы в самой ситуации он должен был увидеть… но что?

— Кто-нибудь считает?

— Двести десять… — в голосе Мацуме прорезалась нотка азарта.

«Что же тут неправильно? — с раздражением на самого себя подумал Богданов. — Что?»

На двести пятидесятом жиме сдался Погребняк. Он рухнул на пол и с хрипом втянул воздух. Баркер сделал еще один толчок. Качнулся на ослабевших локтях, но выпрямился. Затем подогнул колени и встал.

Кадзусе с кислой физиономией зааплодировал:

— Мо-ло-дец! Ну, просто молодец. Микроразрывы мышц, жесткое обеднение кислородом, повышенное давление. Но зато избыток молочной кислоты, безусловно, вымывает из твоего организма свободные радикалы.

— Это ты с кем сейчас говоришь? — Баркер, отдуваясь плюхнулся на стул. С пола тяжело поднимался Погребняк. Богданов протянул ему руку, но Александр только помотал головой.

— Это я так объясняю боль в мышцах, — ответил доктор американцу. — А вы, дорогой специалист по внеземным цивилизациям, кажется слишком большой спортсмен. Даже больше чем требуется.

Погребняк хмыкнул. Было видно, что каждое движение дается ему с большим трудом.

Кадзусе удовлетворенно усмехнулся.

— Зато теперь у меня есть работа.

Седьмой день полета, 13:58. Относительное бортовое время. «Дальний-17»

Александр лежал на койке и смотрел в подсвеченный мягким светом серебристый потолок. Мысли текли неспешно. Тело приятно ныло. Не ломило, как к концу второго дня, а напоминало о своем существовании. Еще пара дней и не останется даже этого ощущения. Хотя следовало признаться: Баркер его загонял.

Прошла неделя с момента старта и шесть дней, начинавшихся утренней разминкой, а Александр так и не смог сделать Кларка. Инструктор по рукопашному бою и специалист по выживанию всегда был на шаг впереди.

В детстве, в ночных кошмарах Погребняк иногда видел один и тот же сон. Перед ним было нечто важное, необходимое. Иногда оно принимало черты какой-то определенной вещи, иногда было абсолютно абстрактным, но всегда сохранялось понимание того, что без этого Александру дальше никак не жить. А главное вещь была рядом — сделай шаг, да руку протяни. Во сне он протягивал руку и делал шаг, но расстояние между ним и жизненно важным фетишем чудесным образом сохранялось. Можно было идти, бежать, ползти. Двигаться на пределе сил или едва заметно приближаться — все было бесполезно, расстояние оставалось прежним. С Баркером выходило то же самое.

Утром второго дня он сделал на один жим больше и даже поднялся. Но Александр видел, что сделал он это на пределе сил. На другой день Погребняк дожал и даже пережал прошлый результат, но чертов Баркер опять оказался чуть впереди. И когда Саша валялся на полу, пытаясь восстановить дыхание, Кларк сам поднялся на ноги. И так повторялось изо дня в день.

Александр никогда не жаловался на свою физическую форму, но здесь ощутил ее несовершенство. До кучи — за неделю скинул около двух килограммов веса. Впрочем, тело понемногу привыкало к постоянным нагрузкам, а открытое соперничество с Баркером приостановилось на четвертый день. Погребняк решил больше не доводить себя до совсем уж обессиленного состояния. Чувствуя, что на пределе — останавливался. Кларк делал то же самое секундой позже, но Александр уже знал соперника, чувствовал его. И по дыханию, по выражению лица понимал, что по-прежнему уступает Баркеру.

Других развлечений, кроме утренних состязаний с Кларком, не было. Александр наблюдал за командой, поддерживал ничего не значащие беседы и штудировал личные дела.

Документы, подготовленные Агентством, впечатляли и удивляли одновременно. С одной стороны в них была масса фактического материала. В них всплывали такие подробности жизни членов команды «Дальнего-17», о каких они должно быть сами не всегда помнили. Материал был подан сухо и характеристики из него выходили сухими.

В жизни что японцы, что Баркер, что командир разительно отличались от своих характеристик. Нет, они не противоречили им, но были настолько полнее, насколько живой человек может быть полнее и ярче своей анкеты. И если бы речь шла о личном деле, пылящемся, скажем, по месту работы или учебы, Александр не удивился бы такому контрасту. Но тут была не просто какая-то рядовая анкетка, перед ним были максимально полные личные дела, собранные Агентством.

Пискнуло. Напоминание. Александр глянул на часы и поднялся с койки. Время обедать. Надо только зайти в рубку и подцепить кого-нибудь, чтобы обед прошел не так уныло, а заодно и с пользой для дела. Разговоры в неформальной обстановке дают многое.

Дверь в рубку отъехала в сторону. Шуршащий звук, с которым это происходило, понемногу начинал утомлять. Если в первые дни Погребняк практически не обращал на него внимания, то теперь шуршание напрягало. И ведь никуда не денешься. Это на земле все давно работает совершенно беззвучно. В космосе другие нагрузки и другие конструкторские решения.