Холод, пламя и любовь - Иван Заам

это время он находился под моими колдовскими чарами, и не мог отвечать за свое поведение. Поэтому вина в смерти двоих охранников и побеге заключенных возлагалась полностью на меня.

Я ничего не могла сказать в свое оправдание. Когда я попыталась заговорить, приставленный ко мне охранник, очень больно схватил меня за волосы. Он посмотрел своим нервно подрагивающим глазом и сообщил, что если я еще раз открою рот, то будет гораздо больней. Я не хотела больше злить своего соседа, поэтому дальше, просто молча досматривала этот нелепый спектакль, на котором, к сожалению, по сценарию меня должны были приговорить к смертной казни.

После сказочной истории бородатого узника, пришел черед не менее сказочной истории двух стражников, которые участвовали в моем обыске и вместе с Магистром Мердоком были свидетелями, как из моей груди выпрыгивали бесы.

Позже выступил Мистер Оуэн с демонстрацией моего золотого крестика. Эта часть представления произвела фурор среди всех присутствующих.

И в завершении выступил сам Магистр Мердок. Он подвел итоги и заявил, что даже не подозревал на сколько я могла быть опасна. А также попросил обратить внимание на мою необычную внешность: волосы красного цвета и странные пятна на лице. Когда он первый раз меня увидел, именно это заставило его задуматься о том, что во мне сидит нечистая сила.

Для меня было большим удивлением, когда Магистр Мердок обратился к присутствующим и спросил: “Все согласны с тем, что Мисс Браун ведьма и, что она заслуживает смертной казни?”

Согласны были все, лишь один человек высказал свои сомнения. Это был тот священник, который сегодня днем встречал меня у монастыря с просьбой покаяться. Звали его Приор Гилмор. “Возможно мы все ошибаемся, и Мисс Браун не ведьма. — говорил он. — Вы наверняка, слышали о предсказании колдуньи Иракель, о том, что однажды придет дева с волосами красными, как солнце на восходе и глазами полными любви…”

Но Магистр Мердок не дал ему договорить:

— Это все сказки для детей! Только Бог знает, что будет в будущем. Я не верю в предсказания, а тем более предсказания колдуньи!

На аргумент Приора Гилмора о том, что почти все предсказания старой колдуньи сбылись, Магистр Мердок так сильно разозлился, что Гилмор решил не спорить, а лишь предложил следующее:

— Ваше святейшество, я думаю нам стоит проверить ее на Огненном камне, чтобы быть уверенными в правильности нашего решения. Помню мы когда-то условились, что это правило нельзя нарушать. Король не разрешит казнить девушку без проверки, если узнает об этом!

— Король сейчас на охоте и вернется только послезавтра! Я уверен, что Мисс Браун— ведьма! Это очевидно! А вести ее к Огненному камню— это трата драгоценного времени. Из-за ведьмы уже погибло двое человек!

В конце своей речи Верховный Магистр упомянул о каком-то звере, и сказал, что завтра определиться моё истинное происхождение.

“Завтра… побыстрее бы это завтра наступило.” —думала я.

***

В камере приходилось сидеть в полной темноте и холоде, слушать шуршание в дальних углах и чувствовать, что по полу что-то бегает, почти бесшумно, ударяя своими лапками о каменный пол. Крысы? А может гигантские пауки? Я слышала, что существуют пауки размером со взрослую крысу. Эти мысли приводили меня в дикий ужас. Мне становилось тяжело дышать, и холодная дрожь пронизывало тело.

Нахождение здесь было еще ужасней, чем все, что произошло со мной за этот день. “Господи, неужели ты наказал меня за то, что я стала уделять тебе меньше времени? Я обещаю, если я вернусь домой, то никогда больше не пропущу ни одной воскресной молитвы!” — с грустью рассуждала я.

Оставалось только молиться, чтобы Бог простил меня, и на следующий день я вновь смогла служить ему верой и правдой. Я молила Бога, чтобы все что сейчас со мной происходило, оказалось просто дурным сном: — “Возможно меня завтра казнят, мой ночной кошмар закончится, и я проснусь у себя дома в уютной постели. Буду смеяться, вспоминая, какая забавная история мне приснилась… ”

На какое то время мне действительно стало спокойней, но потом я вспомнила о маме. “ Мне сейчас плохо, а на сколько плохо ей? Она не знает где я, что со мной случилось, а знала бы так вообще с ума сошла. Хотя неизвестность порой не менее мучительней, чем самая горькая правда…” — думала я.

Я ждала своей смертной казни, неизвестно где, в полной темноте, сырости и холоде. Никто не пожелает такого своему любимому ребенку.

“Мама, мамочка…”— вырвалось у меня из уст, и из глаз покатились слезы, я зарыдала. Вся боль и страх пережитые за этот день в момент выплеснулись из меня горькими слезами и стонами отчаяния. Я плакала навзрыд и не могла остановиться. Шуршание в углах уже не было слышно, наверное все ночные посетители разбежались, оставив меня одну наедине с моим горем.

— Кто ты мальчик? — послышался мужской голос, где-то из за стены. Я сразу перестала плакать и стала прислушиваться откуда идет звук.

— Я не мальчик, я девушка. — ответила я.

— Девушка? Не думал, что они могли посадить в это ужасное место девушку. А сколько тебе лет?

Я нащупала, чуть дальше от себя внизу стены, углубление. От туда шел поток воздуха, значит это была дыра, где скорее всего часто пробегали крысы. Подумав об этом, я в страхе вернулась на свое место.

— Мне двадцать три года.

— Ты уже взрослая, наверное твоя семья, муж, дети переживают и молятся за тебя.

— У меня нет мужа и детей.

— О мои соболезнования, что с ними случилось?

— Нет вы не поняли, я еще не была замужем и детей не рожала.

Мой собеседник за стеной на мгновение замолчал.

— На то, наверное, есть серьезная причина… — сказал он и в его голосе чувствовалась неловкость.

— Причины нету… Просто в моем мире…то есть в моей стране это нормально, когда девушка в двадцать три годе еще не замужем. А детей у нас некоторые женщины рожают даже в сорок лет.

— Сорок лет? Не думал, что женщина в старости способна родить ребенка. У тебя такой молодой голос. Как тебя зовут?

— Виктория.

— А меня Гарольд. Виктория, расскажи мне, пожалуйста, о своей стране.

Я с грустью вздохнула, скучая по родному дому:

— Это замечательная страна. В ней конечно есть свои недостатки, но зато у нас не сажают за решетку первого попавшего, чья внешность отличается от местных жителей. В нашей стране правит закон, и у каждого человека есть свои права. Право на жизнь, на свободу слова, на свободу вероисповедания.