Маг при дворе ее величества - Кристофер Сташеф

У Мэта упало сердце при мысли, что он померился силой с Малинго, хоть и не лицом к лицу.

— Да я ничего особенного не делал. Просто почитал стихи, какие пришли на память, — и вот мы здесь.

— Ты что же, не знал, каким силам бросаешь вызов?

— Может, и знал. — Мэт вспомнил свои ощущения: как будто он побывал в центре динамо-машины. — Но мне ничего другого не оставалось.

— Я-то был уверен, что ты просто по дурости лезешь на рожон. — Дракон смотрел на него задумчивыми глазами. — Но ты здесь, его чары разорваны. Надо думать, ты прибегнул к какому-то неизвестному заклинанию.

— Неизвестному Малинго, ты хочешь сказать? — Мэт поджал губы. — Что ж, вполне вероятная гипотеза. Все стихи, что сидят у меня в голове, — это старье для того мира, откуда я пришел, но здесь они вполне могут сойти за товар первой свежести.

Стегоман оробел.

— Новое заклинание! Немыслимо! И очень опасно!

Мэт весь превратился в слух.

— Скажешь, почему?

— Скажу непременно. Магия — ремесло неуловимое. У нее нет ни принципов, ни правил. Это скорее искусство, но такое, чья сила проявляется мгновенно. Поэтому добрые волшебники и перерывают старые книги в поисках забытых заклинаний; все их сообщество только и делает что роется в пыльных манускриптах. Учение для них — это жизнь, это все. Их влечет сам поиск, нахождение старого знания, нового для них. О том, чтобы извлекать из него пользу, они думают меньше всего.

— Настоящие ученые, — сказал Мэт. — Их, наверное, не так уж и много.

— Крайне мало. Зато колдуны растут на каждом кусте.

Мэт нахмурил брови.

— Колдовству легче выучиться?

— Именно. Надо только найти черную книгу. И тут сбоев обычно не бывает. Я думаю, силы Тьмы за этим присматривают.

Мэт с содроганием представил себе картину печатного станка, энергично стучащего в недрах ада.

— И Малинго просто вызубрил наизусть одну черную книгу? Всего-то?

— Одну или две, не важно. Он не станет себя расходовать на поиск новых заклинаний — если только не появится более сильный противник. Его время полностью занято стяжательством и выявлением возможных врагов, пока они еще не окрепли. Иногда он подвергает какую-нибудь свою жертву пыткам, чтобы поразвлечься. Так обстоит дело с колдунами: они рассматривают свою Силу только как средство удовлетворения желаний. К чему им искать что-то новое?

— А маги зарылись в книжные страницы. — Мэт покачал головой. — Это никуда не годится. Кто-то должен время от времени вводить новое в обиход — иначе не будет изменений в структуре власти.

Стегоман лукаво взглянул на него.

— Странная мысль. Хотя ты думаешь в правильном направлении. Примерно раз в сто лет является человек, который дает миру новое заклинание. Однако, насколько мне известно, выковать новое заклинание — все равно что пройти по острию ножа над ямой с огнем и ядовитыми змеями.

— У тебя очень живописные сравнения. — Мэт проглотил ком в горле, подумав, что он подвергал себя риску, о котором говорит Стегоман, каждый раз, как произносил заклинание. Ведь по здешним меркам они все были новые. Хуже того, старых он вообще не знал.

Пожалуй, Стегоману можно верить — стоит только вспомнить концентрацию вокруг себя сил при исходе из темницы. Нетрудно представить короткое замыкание в собственном теле, оставляющее от него только обуглившуюся, дымящую оболочку.

Мэт вздрогнул и отодвинул от себя это видение.

— Если начать о чем-нибудь таком думать, недолго и потерять вкус к магии.

— Да, недолго, — согласился дракон. — Но у тебя уже нет выбора.

— Как это нет? — вскинулся Мэт. — Я — свободная личность. Не захочу — и не буду ничего делать.

— Несомненно, — сухо заметил дракон. — Малинго, конечно, будет уважать твою свободу.

Мэт все понял и опустил глаза.

— Я связал себя! А ведь всю жизнь только этого и старался избежать!

И похолодел, услышав как бы со стороны свои слова. Он никогда этого раньше не формулировал. Почему же решился теперь?

Только потому, что наконец-то связал себя.

Мэт почувствовал, как тараторки-гоблины протопали вверх по его позвоночнику и расположились в мозгу.

— Стегоман!

— Да?

— Я загублю нас всех, помяни мое слово. Добром его не кончится. Еще одно чудо — и я пущу нас всех под откос, потому что мне совершенно непонятно, что я такое делаю.

— Спокойно, — сказал дракон. — Ты что — уже помер? А разве мало ты уже натворил чудес?

— Действительно. — Мэт глубоко и прерывисто вздохнул. — Полезно, когда тебе напоминают о реальности. Спасибо. — Он проглотил ком в горле и стал рассуждать здраво: — Когда я произношу заклинание, вокруг, по моему ощущению, стягиваются какие-то силы — силы магического порядка. Это, несомненно, какая-то форма энергии — типа электромагнитных волн. А раз так, ею должны управлять определенные законы...

— Законы? Что за бред? У чудес — законы?

Мэт пожал плечами.

— Почему, у чудес вполне могут быть свои законы. Ну а уж у энергетических полей — просто в обязательном порядке. И если я эти законы вычислю, тогда я смогу манипулировать таинственной энергией.

— Что, что? — пробурчал дракон. — Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься подвести законы под волшебство?

— Именно на это я и нацелен. Хотя и допускаю, что искать порядок в такой особой форме энергии — дело скорее поэта, чем ученого.

— Не знаю, как насчет ученых, но поэт для этого дела точно подходит. Самые великие из магов — непременно поэты.

— Ага, вот я, значит, какого ранга... Нет, тут у вас магией действительно правят рифмы, то бишь слова. А любому идиоту от литературы известно, что слово не есть вещь, а только символ вещи. Поэт выстраивает символы так, чтобы они били в цель.

— Значит, маг, он же поэт, проделывает такую же штуку с магическими силами?

— Именно. — Мэт твердо кивнул. — Слова — это только форма, в которые поэт и маг вкладывают свою энергию. И даже небольшого ее количества довольно, чтобы стронуть с места залежи энергии магической, которые расположены повсюду.

— Стронуть с места?

— Ну да. Стронуть и направить куда надо. Как из звуков поэт — маг формует свои мысли, так и из магической руды он выковывает те орудия, которые ему нужны. И когда стихотворение завершено — о чудо! — магическая энергия устремляется туда, куда ей прикажут.

— Звучит-то красиво, — с сомнением буркнул Стегоман. — А хватит тебе смелости попробовать?

— Если я поразмыслю еще пару минут, может, и не хватить. Так что давай попробуем сразу.