Семья как семья... - Кара Уилсон

Когда Иветт собралась встать из-за стола, Элис с огромным удовольствием сообщила ей, что Дик уехал и вернется только к вечеру. Иветт удалось изобразить полное безразличие, хотя в душе она метала громы и молнии. Какого черта, он не сказал, что собирается уехать? Если бы я знала, то уж придумала бы какой-нибудь предлог, чтобы поехать с ним.

Но, возможно, именно поэтому, он и скрыл от меня свои планы?

Стараясь избежать новой встречи с Джоном, Иветт остаток дня провела в своей комнате, вспоминая обстоятельства знакомства с Диком, в которого влюбилась с первого взгляда.

Он был такой обаятельный, такой забавный и такой обезоруживающе сексуальный, что она просто не могла не поддастся его чарам. Дик был на четыре года старше ее и, естественно, прекрасно знал, какую тактику обольщения девушки следует избрать. Он был вежлив, немногословен, и, расставаясь с ним, Иветт ощущала щемящую боль потери. Что, если она больше никогда не увидит его?

Она прекрасно отдавала себе отчет, что мужественная красота Дика будила в ней отнюдь не творческие порывы. Впервые в жизни Иветт поняла, что значит желать мужчину. Она хотела смотреть на Дика, прикасаться к нему, жаждала его прикосновений, но совершенно не представляла, как, не уронив своего достоинства, дать понять это Дику.

Однако, как выяснилось, Иветт совершенно напрасно ломала себе голову. Однажды, вернувшись домой, она застала у дверей квартиры Дика и, естественно, пригласила его на чашку кофе. Надо ли говорить, что, оказавшись в квартире, молодые люди, сжигаемые страстью, забыли обо всем на свете?

Отвечая на исступленные ласки Дика, Иветт удивлялась своей смелости, тому, что совершенно не стесняется этого первого в своей жизни мужчины. Несколько раз ей казалось, что она потеряет сознание, настолько ей было хорошо. Дик оказался умелым любовником и своей нежностью сумел пробудить в Иветт женщину.

Они провели вместе несколько упоительных часов, открывая друг друга, однако, когда Дик ушел, Иветт стала корить себя за бесстыдство, с каким отдалась едва знакомому мужчине. Теперь все казалось ей просто ужасным. Дик ведь мог подумать, что она кинулась ему на шею от безнадежности, из боязни остаться старой девой. Вспоминая свое поведение, Иветт краснела от стыда.

Ее терзания привели к тому, что в течение нескольких дней она не подходила к телефону, опасаясь, что это может звонить Дик.

Трудно сказать, чем бы закончилась эта история, если бы не вмешалась Мэдж, которая убедила Иветт, что ее опасения напрасны, что Дик потерял голову от беспокойства, не обидел ли он Иветт. Мэдж сказала, что он просил у нее помощи.

Много позже, узнав о сложных взаимоотношениях членов семьи Доул, Иветт поняла, чего стоило Дику обратиться за помощью к Мэдж.

Так или иначе, но Мэдж честно выполнила свою миссию. Иветт и Дик виделись теперь каждый день, и их отношения становились все нежнее. Дик даже решил отложить свое возвращение домой, чтобы добиться согласия Иветт выйти за него замуж.

Мэдж отнеслась к этой идее скептически и высказала Иветт свои опасения. Доулы — весьма закрытый клан, предупредила она подругу, они живут по собственным законам и обычаям. «Я не была счастлива в Олтамахо, — с грустью констатировала Мэдж, — и почти не сомневаюсь, что тебя, дорогая, постигнет та же печальная участь, поскольку Дик такой же собственник, как и его дядя, мой бывший супруг».

Но Иветт не прислушалась к доводам подруги. Ее не насторожила даже легкая ссора, которая вышла у них с Диком из-за ее работы. Иветт была уверена, что, когда они поженятся, ее увлечение живописью не будет приниматься Диком в штыки. Впоследствии она убедилась, как глубоко заблуждалась, но пока… пока Иветт была ослеплена любовью, и считала неприязненное отношение Дика к ее творчеству легким недоразумением.

Свадьба планировалась на конец июня, и Дик отправился в Олтамахо сообщить родителям новость. За пару дней до свадьбы он вернулся в Монреаль, но никто из членов его семьи не прилетел вместе с ним. Они не могут бросить плантации, сейчас горячая пора, объяснял он и чем больше доводов приводил, тем сильнее смущался.

Иветт сразу поняла, что причина кроется в другом, но, не желая смущать Дика еще больше, не стала допытываться. Однако Мэдж сразу поняла, что означает подобное поведение Доулов, и не преминула накануне свадьбы еще раз предупредить Иветт, с чем та может столкнуться в Олтамахо.

Однако Иветт, помешавшаяся от любви, отмахнулась, заявив со смехом, что Мэдж сгущает краски.

Несколько недель после свадьбы были самыми счастливыми в жизни Иветт. Дик свозил ее на Гавайи, и в те полные любви волшебные дни и ночи у нее не было никаких сомнений, что ничто не способно разрушить их счастье.

Однако медовый месяц закончился, и молодожены приехали в Олтамахо. Сначала Иветт казалось, что все образуется. Она старалась не принимать близко к сердцу того, что свекровь не делала секрета из своего отрицательного отношения к женитьбе сына, и отец Дика едва держался в рамках вежливости. Когда мы уедем из этого дома, и у нас будет собственное жилье, говорила она себе, так ли уж будет важно отношение ко мне родителей Дика? А пока мне надо быть дружелюбной — ради Дика.

Родители контролировали его дни, а Иветт владела ночами Дика. Бессонными ночами они упивались любовью, полной исступленной страсти.

Но чем больше Иветт старалась вписаться в семью Доул, тем хуже у нее получалось, и все чаще она замыкалась и уходила в себя. Желая избегать лишних конфликтов, Иветт присоединялась к остальным членам семьи только за столом, если Дик не был в отъезде. Она обнаружила, что чересчур чувствительна, чтобы безболезненно выдерживать нападки и уколы Джона Доула, на которые он был щедр, особенно в отсутствие Дика. А Иветт была слишком гордой, чтобы рассказывать мужу о своих обидах.

Даже отведенные молодоженам комнаты не были неприкосновенны. Элис не видела ничего дурного в том, чтобы зайти в их спальню без стука, если знала, что ее сына там нет. Цветы были расставлены по ее вкусу, мебель, которую Иветт частично поменяла, возвращена на место, и даже шкаф с ее личными вещами не избежал вторжения матери Дика. Когда Иветт надевала шорты и майку — а для климата Джорджии это была наиболее подходящая одежда, — на нее смотрели так, что она чувствовала себя неловко. Пришлось смириться и купить одежду, в которой вообще нельзя было угадать очертания ее фигуры.

Думая об этом теперь, Иветт ощущала почти физическую боль. Постепенно Доулы заставили ее усомниться в себе самой и в собственном здоровье. Однажды Иветт простудилась, простуда быстро переросла в воспаление легких, и, пока она была слабой и беспомощной, родители Дика воспользовались моментом и перенесли вещи сына в другую комнату. Когда Иветт потребовала объяснений, Дик сказал, что его мать вовсе не хотела обидеть ее, просто решила, что Иветт скорее поправится, если ее никто не будет беспокоить.

Иветт не удовлетворило это вполне правдоподобное объяснение, и она еще больше встревожилась, когда Джон Доул отправил сына в длительную деловую поездку в Европу.