Спящая красавица - Джудит Айвори

Нью-Йорк

3 февраля 1876 года

«Дорогая миссис Уайлд! Прилагаю официальный отчет, отражающий дивиденды, и банковский чек на сумму 2893 доллара 44 цента. Это ваши дивиденды за последний квартал 1875 года в «Леванталь Преферед Инвестменс». Мы благодарим вас, нашего ценного инвестора, за ваше к нам доверие и с нетерпением ожидаем продолжения нашего сотрудничества. Со своей стороны мы всегда рады обсудить ваши финансовые замыслы и инвестиционные планы. Совершенно искренне Джулиус Леванталь. В его отсутствие подписал Х.И. Рэддисон, вице-президент компании».

29 марта 1876 года

«Коко! Возвращаю вам письмо из «Л.Д.Р и компания», официальный отчет и новый банковский чек на сумму 14785 франков, в эту сумму я перевел ваш чек на 2893 доллара и 44 цента из расчета 5 франков 11 сантимов за один доллар США Рад был помочь. Джей».

Для прекрасной Брунгильды сон — отсрочка. В своем безрассудстве она дошла до открытого неповиновения отцу Одину, который наказал ее, приказав выйти замуж за смертного. Один смягчил свое решение, когда дочь взмолилась, чтобы отец не принуждал ее выходить замуж за труса. Поэтому он погрузил ее в сон и оставил в пустынном замке, окруженном таким ужасным огнем, что только доблестный человек мог пройти сквозь него. Там-то, внутри огненного круга, и спала прекрасная валькирия в полном вооружении. Когда наконец один из смертных, Сигурд, прошел сквозь огонь, он снял доспехи с ее бесчувственного тела, буквально разрушил оборону и обезоружил ее. Этим он пробудил прекрасную деву к естественной плотской любви.

Из предисловия к переводу «Спящей красавицы», Лондон, 1877 год.

Николь менее всего предполагала встретить Джеймса Стокера во время своего короткого визита в Кембридж. По некоторым причинам она намеревалась пробыть в городе десять дней. Николь остановилась в нескольких милях от города, чтобы жить вдали от университета. Исходя из этого, трудно было предположить, что их пути пересекутся.

Но череда событий заставила ее пробыть в Кембридже дольше, чем она рассчитывала, остановиться в резиденции на Честертон-роуд, в шаге от университета, и очутиться на севере Джезуз-Грин в тот самый момент, когда с южной стороны Джеймс Стокер ступил на тротуар и, ни о чем не подозревая, приближался к ней.

Николь наблюдала, как он, привычно радостный, шагал между деревьями. Николь узнала его тотчас, несмотря на его вид: он был в повседневной одежде, без капюшона, лент на воротнике, без ярко-красной докторской мантии.

Николь улыбнулась и остановилась, наблюдая за ним издалека. У нее было достаточно времени, чтобы повернуть назад и притвориться, что она не видит его. Но Николь не могла оторвать взгляда от молодого человека. Джеймс Стокер привносил изысканность во все, что у другого выглядело бы просто скучным. Это впечатление производили не только его костюм, но еще и манера двигаться, разворот плеч, золотой блеск волос на солнце. Он выглядел по-мальчишески раскованным и жизнерадостным. Джеймс выглядел как человек, который наконец-то получил разрешение нарядиться в то, что ему нравится, и весь день играть какую-то роль.

Когда он подошел ближе, это впечатление усилилось, потому что оказалось, что Джеймс что-то мурлычет себе под нос. Это было уже слишком! Николь вышла из-за дерева и направилась к нему. Она не должна была этого делать, однако не могла отказать себе в удовольствии подразнить его.

И действительно, когда Джеймс наконец увидел ее, то остолбенел.

Николь совершенно неожиданно широко улыбнулась ему. Когда она приблизилась, Стокер опустил глаза, покачал головой, затем поднял голову и взглянул на нее со смущенной улыбкой, не веря в произошедшее. В следующее мгновение улыбка на его лице расцвела, выдавая его с головой. В груди у Николь что-то екнуло. Она почувствовала необычайную радость от того, что доставила ему такое удовольствие.

Пока Николь шагала ему навстречу, Джеймс подыскивал слова, его улыбка стала робкой. Он произнес:

— Так, значит, друзья?

Она молча кивнула в ответ и улыбнулась. Так они и стояли, по-идиотски улыбаясь друг другу. Джеймс спросил:

— Вы получили цветы?

— Да, они удивительные. Благодарю вас.

— Я послал их в знак примирения.

— Принято.

Джеймс снова кивнул, затем развел руками и сказал:

— Но почему вы здесь... каким образом... Ох, я ругаю себя за то, что случилось в Лондоне... я сожалею... О Боже... — Он досадливо вздохнул.

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Все в порядке.

Эти слова обрадовали его. Он покачал головой. Николь развеселило его смущение. Он сказал:

— В порядке, после того как я хлопнул дверью и умчался, основательно оскорбив вас? — Он снова покачал головой. — Я не знаю, поверите ли вы мне, но я за всю свою жизнь никогда не совершал таких своенравных поступков, как в тот день. Я из-за этого потерял сон.

Николь понимающе кивнула, подавив смех:

— О да, я вам верю.

Его улыбка вернулась к нему, он настаивал:

— Это непростительно, позвольте мне исправиться...

— Нет-нет, все хорошо, не беспокойтесь...

— Боже, я совершенно не ожидал встретить вас здесь. Я так рад, это не мираж? Куда вы идете? Чем я могу быть вам полезен? Вы со мной не пообедаете?

— Нет. — Она нахмурилась. — Нет-нет. — Николь энергично закачала головой.

Джеймс продолжал улыбаться, но его янтарные глаза не отрываясь смотрели на нее. В них светился редкостный и любознательный ум.

— Но почему, как приехали сюда? Что вы делаете в Кембридже?

— Навещаю друга.

— Друга?

— Моего, — добавила она. — Я уже опаздываю.

Николь была возбуждена, более чем сама того желала, и снова покачала головой.

— Простите, — сказала она и повернулась, чтобы уйти. Николь не могла удержаться от лучезарной улыбки. Ей было так приятно видеть его, чувствовать прекрасное, чистое тепло его взгляда, прикованного к ней. Как ужасно, что она все это чувствует. Как прекрасно! «Друг», -повторила она про себя, а вслух произнесла:

— Я должна идти: у меня встреча через десять минут.

— Встреча? — Джеймс последовал за ней.

Николь отрицательно покачала головой. Он заколебался.

Джеймсу она казалась миражем, галлюцинацией. Он боялся, что эта женщина снова исчезнет. О, он хотел быть послушным на этот раз. По мере того как она удалялась, его охватывала паника.

Из-под зонтика, который она держала затянутой в перчатку рукой, Николь сделала еще один истинно французский жест — пожала плечами, как бы не в силах отменить назначенную встречу.