Германия. Свой среди своих - Анна Мосьпанов

Что тут началось! Пауль метнулся к обидчику с криком, что он гетеросексуален, сколько себя помнит — то есть последние шестьдесят лет!

Юрген из своего угла парировал, что все меняется и никто не может быть уверен практически ни в чем. Пауль запустил в обидчика зубной протез вместе с чашечкой. В этот момент его и зафиксировали. А подошедший на шум еще один медбрат мягко, но настойчиво вывел из комнаты расшалившегося Юргена.

В коридоре ему было сделано строгое внушение.

На что баловник Юрген заявил, что совершенно не собирался ставить Пауля в неловкое положение, но если уж его обвиняют в подобном, то он готов играть по правилам. На обед несостоявшихся любовников развели по разным комнатам. Временно, само собой.

И все бы хорошо закончилось, если бы Пауль не решился после обеда написать письмо руководству дома престарелых.

Письмо начиналось словами: «Прошу обратить ваше внимание на попытку соблазнения меня с целью получения удовлетворения неестественным путем. Я буду защищать свои честь и достоинство до последнего. Если понадобится — в суде! Мой сосед влюблен в меня, но я не готов ответить на его чувства. Прошу принять меры…»

Так-то. А вы говорите — старики. Любви все возрасты покорны.

Прожив энное количество лет за границей и объездив полмира, я поняла одну простую вещь — есть совершенно замечательный индикатор «здоровья» общества, выдающий результат при любом режиме и общественном строе с минимальным коэффициентом погрешности. Это не уровень медицины и не недельная норма хлеба и молока на душу населения, это не количество симфонических оркестров на квадратный километр и даже не свобода средств массовой информации.

Лакмусовая бумажка, о которой пойдет речь, — то, каким образом местное население реагирует на человека, оказавшегося в беде. Сопереживают ли люди? Готовы ли они оказать посильную помощь? Не пройдут ли мимо лежащего человека по принципу «моя хата — с краю»? Вмешаются ли в том случае, если на их глазах совершается какое-то противозаконное действие? Бытует мнение, что чем благополучнее и стабильнее ситуация в стране, тем более равнодушны ее граждане к проблемам окружающих. Годами нам внушали в школе, что в капиталистическом обществе человек человеку — волк, и единственный способ выживания — это умение рассчитывать только на себя. Ситуация в постперестроечной России только подкрепила уже существующую, навязанную пропагандой жесткую конструкцию фактами. Таковы реалии, как говаривал первый и последний президент страны, которой больше нет.

Мне хочется рассказать вам о том, каким образом немецкие жители реагируют на нестандартные ситуации, и если не развеять до конца сложившиеся стереотипы о «сытом и бездушном Западе», то хотя бы немножко прояснить ситуацию.

Недавно одному нашему соседу стало плохо. Прямо на автобусной остановке. Человек пожилой — прихватило сердце, упало давление. Рядом никого не оказалось. Мимо проезжала ватага подростков на мотоциклах. В коже, заклепках, серьгах. Из тех, к которым лишний раз в темном переулке не подойдешь.

Увидели как-то странно сидящего на остановке пожилого мужчину. Остановились, подошли узнать, в чем дело. Поняв, что мужчина явно плох и при этом не говорит по-немецки, немедленно вызвали скорую. Дождались приезда врачей. Предложили свои услуги по сопровождению старика в больницу. Доктор сказал, что это вряд ли имеет смысл, так как объясниться с пациентом все равно не представляется возможным.

В этот момент мимо проходила женщина. Русская. Она узнала мужчину — это был отец ее дальних знакомых. Вызвалась ехать вместе со скорой в больницу и находиться там столько, сколько это необходимо. До тех пор, пока врачи смогут связаться с родственниками. В больнице немедленно нашли русскоговорящую медсестру, которая специально прибежала из другого отделения, чтобы облегчить коммуникацию с «немым» пациентом.

Мелочи. Все — мелочи. Но они-то и определяют отношение людей друг к другу в цивилизованном обществе.

По этому поводу вспоминается еще один случай, произошедший со мной давно-давно, когда я только приехала в Германию. Мы с моим спутником ехали из Дюссельдорфа в Кёльн. Машина была моя. За рулем — друг. По дороге кончился бензин. Так как ни я, ни мой приятель на тот момент понятия не имели, как решаются эти вопросы в цивилизованном мире, то мой друг просто взял канистру и пошел пешком по обочине автобана к ближайшей заправке. А я осталась сидеть. Дело было вечером, часов так одиннадцать. Через три минуты остановилась первая машина. Водитель высунулся и спросил, не нужна ли помощь. Я ответила отрицательно. Через пять минут остановилась вторая машина. Вопрос идентичен. И она уехала. А минут через десять подъехала полиция.

Оттуда выскочили два молоденьких офицера, подсветили мой рыдван сзади своими фарами. Подошли, козырнули. Проверили мой паспорт, водительские права, документы на машину. Пробили все это мгновенно по портативному компьютеру. Спросили, кто за рулем и куда незадачливый рулевой свалил. Узнав, расхохотались и объяснили, что «у нас так не поступают». И службу ADAC (немецкий клуб автолюбителей) никто не отменял. Потом предложили мне кофе из собственного термоса. Угостили сигареткой. В течение получаса стоически выслушивали абракадабру, которую я выдавала за немецкий язык. И ждали.

Как только они заметили одинокую фигуру, бредущую по кромке автобана с канистрой в руках, старший офицер сказал:

— Вот и ваш друг. Больше никогда так не делайте. Женщине нельзя одной оставаться ночью на дороге. Спасибо внимательным водителям, сообщившим нам о вашей машине. И у нас появилась возможность быстро подъехать и охранять вас до прихода вашего спутника.

Я, честно говоря, не нашлась, что ответить. Только невразумительно промычала про «премного благодарна». Но случай запомнила на всю жизнь.

И в этом суть немецкой нации. Немцы вряд ли пройдут мимо валяющегося на улице человека. Или проедут мимо стоящего на обочине автобана автомобиля с включенной «аварийкой». Равнодушие не в чести. И даже если это всего лишь дежурная вежливость, она иногда спасает жизнь.

Отдельно хочу сказать еще несколько слов о полиции. Вы не поверите, но это действительно «офицеры с человеческим лицом», к которым не страшно обратиться за помощью. Причем даже в случаях, казалось бы, не имеющих к ним ни малейшего отношения. Мой муж очень любит вспоминать историю о том, как наши соседи чуть не приняли меня за воровку — и все благодаря полиции, в сопровождении которой я передвигалась по кварталу.

Как-то раз я собралась с утра к массажисту. Он находится совсем недалеко от моего дома. Пешочком дойти можно. Сходила, получили прописанные процедуры, возвращаюсь назад.

Дай, думаю, в магазин зайду. Мне же много покупать не надо. Так, курочка — по зернышку. Яблоки там, бананы, сыр, может, какой-нибудь.

Зашла. Ну и, как положено, набрала две огромные сумки. Выхожу из магазина, волоку это все на себе. А массаж же был до этого. Плюс ко всему я много лет мучаюсь от последствий спортивной травмы.