Про меня - Елена Колина

– Читать Карнеги? Маруська у нас читает Фрейда, Фромма и Эриксона! – подмигнул мне Санечка. – Ей читать Карнеги все равно, что профессору математики изучать таблицу умножения!

Я не читаю Фрейда, Фромма и Эриксона. Санечка просто спасал ситуацию.

Он видел, что я хочу плакать и сдерживаюсь ради общества. Все почувствовали бы себя неловко, если бы я заплакала и выбежала из-за стола.

Он же не может при гостях сказать Элле, что она космический пришелец, нужно вежливо притворяться, что она обычный человек, как все. Тем более он с ней спит.

– Хочешь, я сварю свой знаменитый суп из шпината? – прошептала Катька.

– Чем он знаменит?

– Никто его не ест, кроме меня…

Катька так не уверена в себе в любой мелочи, что за каждый суп волнуется так, как будто сдает экзамен. Она вкусно готовит, любит всякие хозяйственные мелочишки и штучки, и от этого рядом с ней жизнь кажется вкуснее.

– Очень хочу суп, очень! – сказала я, и мы потихоньку выбрались из-за стола и ушли на кухню. Это был правильный уход, потому что одно дело сдержаться и не заплакать, когда все на тебя смотрят, а совсем другое – не плакать, когда уже никто не смотрит.

На кухне мы с Катькой мгновенно забрались на диван, под плед. Раньше мы все всегда были вместе, а теперь Санечка и гости в гостиной, а мы на кухне, под пледом, как две кухарки.

«У Катьки нет самолюбия», – подумала я.

– Что ты подумала? Я не расслышала, повтори, – попросила Катька.

– Ты старая глухня! – мстительно ответила я.

Катька спрашивала, что я подумала, а не что я сказала. Наши с Катькой разговоры как наш питерский дождик, который если не идет, то все равно идет. Мы молчим, но все равно разговариваем.

– Ну пожалуйста, ну повтори! Что ты подумала? – упрашивала Катька с таким волнением, как будто это что-то необыкновенно важное.

– Так и быть, скажу, – пообещала я. – …Я не помню.

– Что у меня нет самолюбия, – угадала Катька.

Катька резала шпинат и рассказывала, что делается в театре.

В театре все волнуются – пришел новый режиссер. Будет ставить «Трех сестер».

Насчет того, что счастье в труде – в своем труде, это, я думаю, какая-то ошибка. Счастье в чужом труде. Спрятаться от Эллы в плед, сидеть как птенцу в гнезде и смотреть, как Катька варит суп.

Катька терла на мелкой терке овощи, варила все овощи отдельно, чистила орехи, добавляла травки, пробовала, нюхала, бегала к компьютеру, уточняла рецепт в Интернете, сидела со мной под пледом. Я рассказывала ей все, что было в лицее, что я думала, что ела, как была одета. Ей все интересно, даже про Элика, которого она никогда не видела. Санечка тоже рассказывает Катьке все бытовые подробности – что ел, как себя чувствует.

Вика тоже рассказывает ей подробно все, о чем она думает, что чувствует, что ела, как была одета. «Катька, ты отклик», – говорит Санечка. «Ты не умеешь организовать свою жизнь», – говорит Вика, но на самом деле она довольна, что у Катьки вместо собственной жизни – наша.

Суп она сожгла.

Вторник, десять минут дружбы с Эликом.

…Что-то я все время говорю о своем. А ведь у Элика только десять минут в неделю на дружбу.

– Расскажи о своей семье, расскажешь?

– У меня обычная семья. Мама, папа, брат и сестра. Это у тебя такая интересная жизнь. А у нас обычная жизнь. Хорошая.

Интересно, какая эта обычная жизнь.

– Теннис с отцом, бассейн всей семьей, лыжи всей семьей, ничего особенного, всегда все вместе.

Ничего особенного, всегда все вместе?..

Пришел новый режиссер, знакомился с труппой. Режиссер очень молодой, около тридцати. Ленка и Женька насплетничали Катьке, что у нового режиссера роман с Катькиным портретом.

Ленка и Женька – ведущие актрисы театра. Между собой, конечно, не дружат, интригуют, борются за роли, а если оказываются на сцене рядом, борются за аплодисменты.

У обеих в театре свой клан, свои почитатели. Ленкин клан считает, что Ленка талантливая актриса, а Женька заштампованная, Женькин клан считает, что Женька хорошая актриса, а Ленка заштампованная. Штамп – самое страшное ругательство в театре. «Заштампованный» означает, что у актера есть свои привычные приемы, которые он практикует из спектакля в спектакль, из фильма в фильм, и он уже не актер, не играет, а изображает типаж, как в сериале – банкир, бандит, следователь.

Люди из Ленкиного клана дружат между собой против Женьки. Это старый театральный принцип – «против кого дружите». Они не так уж любят друг друга или Ленку, а страстно ненавидят Женьку. Но Ленкин и Женькин кланы это не воюющие армии, и многие актеры снуют из одного клана в другой, как муравьи. Все дружбы в театре – это просто сплетни и посиделки – так все говорят.

Катька – единственный человек, с которым дружат оба клана. Не потому, что Катька сама решила дружить со всеми. Она никогда не выбирает сама, просто ждет, когда с ней завяжут отношения. Катьку выбрали все, потому что с ней никому не стыдно расплакаться. Все хотят быть на высоте, а Катька не на высоте, Катька – где придется. Она, Катька, безопасная как подушка, наплачешь в нее, и пошел дальше побеждать.

Конечно, она тоже не ангел. Катька часто делится чужими секретами чуть более щедро, чем рассчитывают те, кто доверил ей свои секреты. Но она же не может быть совсем без недостатков! Попробуй быть в центре всего и не посплетничать немножко!

– Мы всем нашим склочным коллективом любим только одного человека – тебя, потому что тебе ничего не нужно, – говорит ведущая актриса Ленка.

– Катька, с тобой все дружат бескорыстно, все же знают, что ты не имеешь на Главного никакого влияния, – говорит ведущая актриса Женька.

Ленка и Женька между собой Катьку делят, как девочки в младших классах. Ревниво следят, с кем любимая подружка ходит на переменке. Обеим приятно сказать Катьке что-то милое, из чего для всех выйдет болтовня, сплетня, большие глаза, возбужденный шепот, наполнение жизни.

Ленка сказала, что новый режиссер интересовался Катькой, вернее, Катькиной грудью. В фойе висят сцены из старых спектаклей, и на одной из них, в правом углу, за колонной, совсем еще юная Катька, облако пушистых кудряшек, испуганные глаза, взгляд не прямо, а в сторону, – Аманда из «Жизни господина де Мольера», в придворном платье с огромным декольте. Ленка сказала: «Он запал на твою грудь, так и спросил – что это за девочка с красивой грудью?.. У нее грудь, как будто от другой женщины». Женька сказала, что новый режиссер несколько раз заходил за колонну, любовался Катькой и ее грудью.

И Катькина подружка-помрежка донесла, что новый режиссер спрашивал о Катьке. Катька изобразила разговор с подружкой-помрежкой в лицах: