Про меня - Елена Колина

Дело не в суши. Вика уже три дня не кричала.

Помните, у Толстого: старая графиня подчиняется только своим ощущениям? Когда ей нужно поплакать, она вспоминает умершего графа, когда нужно посердиться, она к кому-нибудь придирается. А Вике нужно покричать.

Санечке, конечно, хорошо! Мы с Катькой ерзаем и беспокойно поглядываем то на Эллу, то на Вику, нам стыдно перед знаменитой писательницей, а он улыбается своей кривой улыбкой, сидит спокойно, как будто смотрит удачную сцену в спектакле, причем не своем, а чужом. Санечка независимый человек, ему не бывает неловко, ему бывает скучно или смешно.

– Не заказывай мне ничего, я ничего не хочу, – сказала Вика, подвинув к себе Санечкину тарелку.

Съела ролл, потянулась за следующим.

– А если я вам так надоела, если я вам не нужна – прошипела Вика и потянулась за следующим роллом, – то уж будьте так добры, тогда и содержите себя сами! И не приходите ко мне за деньгами – не дам! Содержанцы!..

«Викон, дай мне на кофточку!» – передразнила Вика.

Катька хрюкнула от смеха, Санечка улыбнулся, Элла с интересом перевела взгляд с Вики на Санечку, и дальше скандал развивался так:

Вика, тихим едким голоском, Санечке – ты улыбаешься как махровый эгоист! Где твоя элементарная благодарность?! Мне! С этой минуты ты будешь сам себя содержать!

Катьке – а ты, актриса погорелого театра, пойдешь в секретарши!

Мне – а ты быстро спать и больше ко мне не приходи!

Нам троим – вы все любите не меня, а мои деньги!

Элла, наверное, думала – как у этой женщины поворачивается язык говорить такие ужасные, обидные вещи?.. Но Викин язык легко поворачивался в любую сторону, она четко выговаривает слова, после которых люди расстаются навсегда. Но почему-то с ней еще никто не расстался навсегда.

– Кто это, спонсор театра? – прошептала Элла.

– Тещща, – прошептала Катька.

– Теща? Это же ненормально! – удивилась Элла.

Санечка представил ее Вике.

– Викон, это знаменитая писательница, любимица миллионов твоих сограждан, ведущая ток-шоу…

– О-о! Это ВЫ! Неужели это ВЫ! – воскликнула Вика и тоненьким голосом, которым она всегда просит прощения, скороговоркой произнесла: – Ну хорошо, ну ладно, все простите-извините, больше не буду. Но я не виновата. Пришла к вам, а вас нет – любой бы вспылил.

Вика всегда так. Не успеет поставить точку в страшной обвинительной фразе и тут же с удовольствием просит прощения.

– А я и думаю – мне знакомо ваше лицо, что-то связанное с книгами. Думаю – вы не продавщица в Доме книги? – щебетала Вика. – А это вы! Я ваша поклонница. Ваши книги такие жизнеутверждающие, романтические, динамичные сюжеты, характеры, я просто в восторге. А как вы ведете ток-шоу – бесподобно. Особенно эти животрепещущие темы… не помню какие, но очень животрепещущие!

Не узнала Эллу – вот глупышка! Говорит, что у нее плохая память на лица, но это не так – просто она никуда не вглядывается, кроме зеркала. У нее дома повсюду разбросаны яркие Эллины книжечки. Она купила одну ее книжку на пробу и сказала – приличные люди такое не читают. После этого в ее квартире стали появляться все новые и новые яркие томики с портретами Эллы на обложке. Вика уверяла, что эти десять-двенадцать томиков – все та же, первая и единственная книжка, которую она купила из любопытства и давно уже выбросила на помойку. Сама читает яркие книжечки, а сама прозвала Эллу «писательница Ч» – писательница чуши.

– Любовный роман – это именно то, что необходимо нашему народу… – сказала Вика.

Что это она так старается? Хочет включить Эллу в свою свиту и заставить что-нибудь для нее сделать? Думает, что Лицо из Телевизора будет ее слушаться, веселить, играть с ней дома в «Угадай мелодию», покупать ей курицу?

Санечка взглянул на часы и сказал:

– Девочки, я попрошу счет? Элла, по поводу вашей пьесы… Пьеса с современными реалиями, и думаю, зритель на нее пойдет, но не в нашем театре…

– Что? Ее в нашем театре? Но это даже смешно представить, что ты будешь ставить пьесу писателя Ч! – выпалила Вика. В зале шумно, она, наверное, не расслышала «но не в нашем театре».

Элла открыла зубастый рот и бросилась в атаку:

– Почему это смешно?! И почему я «писатель Ч»?

– Писатель Ч – это писатель Чудных книг. Вика дала вам такое милое прозвище, – нашлась Катька, – да, Викон?

– Да, – неохотно подтвердила Вика и неожиданно трезвым голосом добавила: – Что происходит с народом, какие у нашей страны кумиры?!.. А ведь неплохая была страна. Чехова читали. А писатель Ч – это не Чехов!

– Кто вы вообще такая?! Вы оскорбили не меня, а миллионы прекрасных людей, моих поклонников! Вы должны немедленно перед ними извиниться!

– Авось миллионы прекрасных людей не заметят, – отмахнулась Вика.

Ссориться с Лицом из Телевизора уже стало у нас традицией.

– Он Чехова будет ставить, – строго сказала Вика, – ты же будешь ставить «Три сестры»?

Санечка пожал плечами:

– Вот Элла считает, что сборы будут больше, если мы поставим ее пьесу. Но как ты скажешь, Викон, так я и сделаю.

На лице Эллы был четко написан текст: здесь есть только два настоящих человека – знаменитая писательница и главный режиссер. Почему неизвестно кто вмешивается в репертуарную политику театра? Почему этот Неизвестно Кто обладает таким влиянием на главного режиссера? ЧТО ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!

– Значит, так, – радостно подбоченилась Вика. – Ты. Сегодня. Решишь вопрос с Чеховым. Или я не знаю что сделаю. Режис-сер! Опозорился передо мной и всеми культурными людьми, надо же, ставить вместо Чехова писателя Ч! Раз ты так, я ухожу.

Вика быстро прошла к выходу, изо всех сил хлопнула дверью, так что дом содрогнулся.

И через минуту появилась снова – она никогда не уходит со сцены с первого раза.

– Викон, я буду ставить Чехова, только не уходи… – жалобно попросил Санечка, – а хочешь, Шекспира?

Элла не понимает, что все это игра. Санечка никогда не обсуждает с Викой театр. Вике безразлично, что он поставит – Чехова или писателя Ч. Она своим хитрым, настроенным на Санечку носом почуяла – сейчас ей можно поиграть, что она главная. А любимица миллионов ничего не понимает! Думает, что главный режиссер – дурачок, а репертуарной политикой театра заведует «Тещща». Думает, что он принял решение прямо здесь, в суши-баре, пока Вика бесновалась. Мы больше всего на свете любим играть, Санечка и я.

Вика уселась за стол, наклонилась к Элле:

– Раз я победила и этот человек будет ставить Чехова, то вы уж простите меня, дорогая! Я не хотела принизить достоинства вашей чудной прозы. А писатель Ч звучит почти как писатель Чехов, правда? Я вами очень восхищаюсь! Добро пожаловать в наш дом, в наш театр! Санечка, закажи шампанское, отметим. Мне суши с крабом и авокадо.