Матильда Кшесинская. Муза последних Романовых - Елена Ерофеева-Литвинская

Подарков было великое множество, они едва уместились на длинном столе во всю сцену. А за столом стояли корзины с цветами, напоминая огромный цветник. Особенно запомнились балерине подарки от великих князей Андрея Владимировича и Сергея Михайловича. Князь Андрей подарил своей возлюбленной бриллиантовую диадему с семью крупными сапфирами, сделанную по эскизам князя Шервашидзе, художника по костюмам балета «Дочь фараона». А князь Сергей преподнес шкатулку из красного дерева с золотыми оковками работы Фаберже, в которой была целая коллекция желтых бриллиантов. Блеск бриллиантов неотделим от образа Матильды Кшесинской, и без этих описаний мы не поймем до конца, что же такое был русский императорский балет.

…Вот ей уже и 40 лет. Она не могла не понимать, что ее время уходит. Стала приглашать на свои репетиции верных людей, чтобы те оценили, насколько хорошо она еще танцует и не пора ли ей уже действительно покинуть сцену. Друзья искренне советовали ей остаться, умалчивая при этом, что теперь в танце за нее многое делает ее прекрасный партнер – юный красавец атлетического сложения Петр Владимиров, вдвое моложе балерины. Он, по словам критики, «преподносил Кшесинскую публике, как бокал шампанского». Владимиров сделал потрясающую карьеру, став партнером самой Матильды Феликсовны Кшесинской и заменив в репертуаре уволенного Вацлава Нижинского. Билетов на их спектакли по-прежнему было недостать, и очередь в кассу театра, как и прежде, занимали с ночи, хотя время было трудное – началась Первая мировая война, которая привела империю к катастрофе.

К сожалению, благотворительность, которой занималась Кшесинская во время войны, почему-то уходит на второй план, уступая место скандалам и интригам, но о ней нельзя не сказать. Кроме участия в прифронтовых концертах, выступлений в госпиталях и благотворительных вечерах, Матильда Феликсовна принимала активное участие в обустройстве двух современнейших для того времени образцовых госпиталей-лазаретов. Она не перевязывала лично больных и не работала сиделкой, полагая, видимо, что каждый должен заниматься тем, что умеет делать хорошо. А она умела дарить людям праздник, за что была любима не меньше, чем самые чуткие сестры милосердия. Она организовывала поездки раненых на свою дачу в Стрельне, устраивала выезды для солдат и врачей в театр, писала под диктовку письма, украшала палаты цветами или, сбросив туфли, без пуантов, просто танцевала на пальцах.

«Мой долг сегодня – всеми силами служить родному Отечеству и Государю», – писала Матильда Феликсовна великому князю Андрею Владимировичу, из-за слабого здоровья находившемуся при штабе Северо-Западного фронта. И это не было громкими словами. Всем сердцем она переживала за того, на чьи плечи свалилась такая тяжелая ноша…

Со школьных лет в мозгу засела фраза Маяковского: «Особняк Кшесинской, за дрыгоножество подаренный…» Но великий поэт не добавил, что это «дрыгоножество» было гениальным искусством…

О постройке нового комфортабельного дома Матильда начала задумываться после рождения сына. Ей хотелось сделать так, чтобы сын, став взрослым, продолжал жить вместе с ней, а в старом доме она смогла бы ему выделить всего одну комнату. Особняк на Английской набережной стал тесен, обветшал. Проще было разобрать его и поставить новый, чем перестраивать. Но за это время изменился и район – со всех сторон дымили заводские трубы, и Кшесинской захотелось расположиться в более фешенебельном районе столицы. Расставаться с домом, где прошло так много счастливых дней, было тяжело, но не менее тяжело было и продолжать жить там, где все напоминало о Ники…

Особняк на Кронверкском проспекте

Весной 1906 г. Кшесинская купила большой участок земли на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, в лучшей части города, вдали от фабрик и заводов. Площадь участка была такова, что на ней можно было не только разместить просторный дом, но и разбить сад. Кшесинская хотела стать хозяйкой роскошной усадьбы в черте города и построить настоящий дворец. Проект дворца она заказала известному на весь Петербург архитектору Александру фон Гогену, с которым обсудила все свои пожелания, чтобы дворец соответствовал образу жизни примы-балерины. К концу года двухэтажный дворец длиной 50 метров и шириной 30 был закончен. За фасад особняка Кшесинской, выполненный в стиле северного модерна, фон Гоген получил от городской управы серебряную медаль. С одной стороны особняк находился на Петроградской стороне – самом модном районе Петербурга начала XX в. Вместе с тем дом фактически стоял на Неве – главной магистрали Петербурга, на которую выходили основные здания города: Зимний дворец, Исаакиевский собор, Сенат, Академия наук. Дворец Кшесинской по площади жилых помещений превышал, и существенно, левое крыло Александровского дворца в Царском Селе – основной резиденции императора Николая II и его семьи. Все было построено и обставлено по желанию и вкусу балерины: зал – в стиле русский ампир, салон – в стиле Людовика XVI, спальня и уборная – в английском стиле, с белой мебелью и обитыми ситцем стенами. Интерьер некоторых помещений Кшесинская разработала сама. Модную стильную мебель поставил известный французский фабрикант Мельцер, а мебель для комнат прислуги – фабрика Платонова. Люстры, бра, канделябры, ковры, ткани для обивки мебели и стен и все прочее, вплоть до шпингалетов, было выписано из Парижа. Стены в гостиной обили желтым шелком. Говорили, что деньги на эту покупку – 88 тысяч рублей – дал Кшесинской великий князь Сергей. Вполне возможно. Но то, что дом не был подарком императора, совершенно точно, а ведь в плену этой стойкой легенды до сих пор находятся многие. Известно, что чем более нелепа сплетня, тем более она живуча. Посетители Государственного музея политической истории России, который располагается во дворце Кшесинской, часто просят показать им подземный ход, связывавший особняк с Зимним дворцом, по которому Николай II якобы пробирался на свидания с балериной. Не было никакого хода и никаких свиданий!