Как работает исцеление. Как настроить внутренние ресурсы организма на выздоровление - Джонас Уэйн

Я помню, как следил за молодым человеком двадцати четырех лет по имени Сяо, у которого была прогрессирующая стадия болезни Бехтерева. Поскольку он был сыном в китайской семье, а более одного ребенка иметь в семьях Китая запрещено, его холили и лелеяли всей семьей. Он был талантливым атлетом и вступил в команду в школе, и в какой-то момент его даже рассматривали как участника олимпийской сборной по прыжкам с шестом. Но в восемнадцать лет он заметил усиливающуюся боль в области таза и спины. Когда примочки и физиотерапия не помогли, его родители отвезли его в больницу в Пекине. Рентген позвоночника показал характерные для АК обызвествления между спинными дисками и тазобедренными костями. Анализ крови подтвердил, что у него был антиген HLA-27, который на 25 % схож с антигеном возбудителя болезни. К двадцати четырем годам состояние Сяо все ухудшалось, движения становились все скованнее, была постоянная усталость, воспаление глаза (еще один редкий симптом АК) и ранние симптомы сердечной недостаточности. Когда мы впервые встретились, Сяо пошутил: «Раньше я гнул шест в легкой атлетике, а теперь этот шест — это я сам».

Мать Сяо увидела мою нерешительность в том, как реагировать на такое высказывание. Был ли это сарказм? Она успокоила меня: «Это в его стиле, — сказала она с улыбкой. — Всегда шутит. Даже с такой прогрессирующей болезнью он продолжает шутить».

«Мне повезло родиться в моей семье, — сказал он, — может, я не способен прыгнуть до новых высот физически, но я могу сохранить бодрость духа».

Когда Сяо впервые попал в больницу Great Wall, его семья сказала, что он был в инвалидном кресле, неспособный самостоятельно ходить. Он не мог повернуться налево, направо или согнуться больше, чем на двадцать градусов, и полностью зависел от родственников. Когда я осмотрел его шесть недель спустя, он был на ногах, ходил с тростью и уже мог поворачивать голову почти на сорок пять градусов из стороны в сторону. Сяо сказал мне, что ему уже было намного лучше: он был счастливее, энергичнее и испытывал меньше боли. Он должен был провести еще около двух месяцев, проходя другие традиционные китайские процедуры.

Доктор Ю Чен рассказал мне, что примерно у 60 % их пациентов с АК наблюдается значительное улучшение состояния после одного-трех месяцев лечения. В лечении Сяо было несложно было заметить параллели с другими видами медицины, которые являлись катализаторами исцеления: команды поддержки, включая докторов и членов семьи. Пациентам прописывали особые диеты с большим количеством специй, а также сборы китайских трав, некоторые из которых содержали токсины (как это было и в аюрведе). Также больные активно занимались гимнастикой тай чи, проводили много времени на природе, отдыхали и спали. Сяо и его семья были в восторге от того, какие улучшения в его состоянии были достигнуты. Доктор Чен сказал, что около половины пациентов сохраняют эти положительные результаты еще на несколько лет, но остальные регрессируют. У него не было официальных данных для подтверждения слов, и никаких клинических исследований проведено не было. Некоторые из специй и трав были проверены в лаборатории на их способность укреплять иммунную систему, но ни один из компонентов не был изучен в клинических исследованиях пациентов с АК.

После знакомства с Сяо я размышлял над тем, что Норман Казинс написал о его собственном методе лечения болезни Бехтерева. Он не смог найти интегрированный центр в США и решил создать свой собственный — посетить специалистов в Калифорнийском университете в Лос-Анжелесе и частных практикующих врачей по отдельности, а затем сложить общую программу лечения, включающую большие дозы витамина С и смехотерапию на протяжении нескольких месяцев. Смехотерапия включала в себя просмотр старых комедий, например с Чарли Чаплином, с последующим отдыхом и сном. Странно, но казалось, что и Сяо, и Норман Казинс выбрали смех в качестве своего лекарства. И это не единственное, что было общего между ними. Казинса тоже окружали близкие и семья, и он отмечал важность погружения в природу, что давало ему ощущение спокойствия — реакция релаксации — вместо постоянного ощущения стресса. Сяо каждый день гулял и занимался тай чи в лесу, часто с одной из родственниц или друзьями из больницы.

Как и в клинике Great Wall, методы лечения Нормана не имели никаких научных подтверждений. Дальнейшие исследования витамина С показали очень низкий или даже нулевой уровень эффективности в случае этой болезни. Когда Казинс принимал большие дозы этого витамина, он не знал, что они являются токсичными и вызывают постоянное состояние стресса в организме. Что же касается смеха и иммунной системы, на эту тему почти нет никаких исследований. И все же Казинс заявил, что такое лечение практически полностью исцелило его.

Насколько это распространено?

Я задумался: насколько часто встречалась такая закономерность — поддержка, раздражитель и вера — в методах лечения? Чтобы выяснить это, моя команда провела серию исследований практик в разных странах. Нашей задачей было проанализировать, что именно делала практика и какие результаты достигались. Мы посетили и провели глубокий анализ более тридцати центров по всему миру и увидели одну и ту же закономерность. При правильных условиях результаты, которые отмечались у Нормы, Билла, сержанта Мартина, Аади, Сяо и многих других, были реальны. Эти клиники часто добивались замечательных эффектов. И как и во многих случаях, у них не было научных доказательств. Мы убедились, что исцеление было возможно даже при хронических заболеваниях. Но когда мы пытались выделить один компонент лечения и оценить его вклад в общий результат — как того требовала «правильная» наука — эффект заметно уменьшался, пропадал или составлял лишь 20-30 % от общего улучшения состояния. Именно процесс и ритуалы составляли остальной объем. Была ли эта ситуация такой же при научном взгляде на ход исцеления с помощью трав, диет или таблеток?

Чем дальше я углублялся в науку, тем слабее, казалось, становились мои медицинские знания. Я был свидетелем, как мои пациенты барахтались на месте, при том, что я использовал лучшие достижения науки, а потом они резко шли на поправку после использования каких-то ненаучных методов, несмотря на мой скептицизм. При виде того, как Аади и Сяо, чьи болезни считаются неизлечимыми, успешно борются с ними благодаря древним практикам, никак не связанным с современной медициной, мой мир трещал по швам.

Не было никаких доказательств того, что молитвы, астрология, массаж, слабительные или травы лечат болезнь Паркинсона. Также нет научного обоснования верить, что иглы или тай-чи могут вылечить АК или что витамины помогают при артрите, что хирургическое вмешательство уберет боль в спине, а кислород поможет при черепно-мозговой травме. Насколько распространен этот феномен? Как часто наука что-то упускает? И почему? Является ли причиной этому недостаток исследований различных методов или, доказывая эффективность очередной терапии, мы упускаем ее суть? Казалось, что секрет 80 % исцелений был прямо у меня под носом. Но как мы можем проверить, если нам это даже не увидеть? В этот момент я вспомнил Сару.

История Сары