Прости меня луна - Татьяна Абалова

Все преисполненное неги послевкусие от странного видения моментально улетучилось.

«Спасибо, Хряк. Выручил».

— Луна, к настоятельнице! — крикнул кто-то от порога.

— Я провожу, — Рыжий Свин протянул руку, но Стелла сделала вид, что не заметила ее. Так и дошли до дверей, у которых стоял вооруженный воин — Змей впереди, царевна на шаг сзади.

— Дальше мне нельзя, — шепнул, оборачиваясь, новый знакомый. Царевна, не поняв, подняла на него глаза. — Никому из воспитанников нельзя входить на территорию, где живут монахини. Если ты заметила, монастырь окружают две стены: первая крепостная — она высокая и с бойницами, а вторая жилая. Там как раз и находятся наши комнаты. Трапезная, помещения для занятий и тренировок, лаборатория и библиотека — все это в стене, вокруг основного здания, куда никто из нас еще ни разу не попадал. Ты первая.

— Все это находится в стене? — Стелла провела рукой по кругу, не веря, что стены могут быть такими огромными.

— Ну да. Запахнись получше, на дворе ветер, — оглянувшись на воина, чей взгляд стал настороженным, чуть тише добавил: — Расскажешь потом, что там и как? Я вот, хотя и говорят, что мозгов у меня с горошину, подозреваю, что от нас там что-то прячут. С чего бы такие строгие запреты?

Стелла накинула на голову капюшон плаща, который Лилия посоветовала никогда не снимать — помещения почти не отапливались, и лишь в самый разгар зимы выдавали треноги с чашами, куда клали горючие камни, чтобы воспитанники хоть как-то могли согреться. Что такое горючие камни, царевна знала. Хоть и стоили они баснословно дорого, повозка, которая привезла ее в монастырь, ими как раз и отапливалась. Да и в Лунном дворце, особенно когда съезжались гости, их применяли. Только в старом гостевом доме, где хозяйничала Мякиня, обходились без магических камней. Печка на кухне худо-бедно обогревала все те помещения, в которых жили изгнанницы и их служанка.

Встреча с настоятельницей царевну волновала. Что скажет Мякиня, ведь теперь она вовсе не нянька? Облегчит судьбу своей воспитанницы или наоборот, сделает невозможной. Судя по тому, как мало она проявила интереса к царевне с тех пор, как ее нога ступила на монастырскую землю, ждать ничего хорошего не приходилось.

Шагнув в распахнутую дверь, Стелла оказалась на во внутреннем дворе. Оглядевшись, она отметила, что на второй стене нет ни одного окна. Лишь кладка из грубых камней и единственная узкая дверь, которая при случае тоже закрывалась решеткой. Сейчас та была приподнята над небольшим мостом, перекинутым через ров, на дне которого торчали колья.

«Ничего себе защита! — насколько царевна помнила, рвы и колья обычно находятся с внешней стороны крепостных стен, а тут, как в кривом зеркале, все наизнанку. — Или это защита от кого-то, кто находится внутри монастыря?»

Абсурдность идеи вызвала улыбку.

Откинув странные мысли, царевна поспешила по протоптанной в снегу узкой дорожке. У входа в здание ее ждала Добря, которая пританцовывала на месте от холода.

Здание в центре небольшого двора с парой деревьев и колодца с гусаком, на конце которого болталась цепь, поражало монументальностью — высокое, массивное, опять-таки без единого окна и с узкой дверью из кованного железа. Охранные амулеты, вделанные в тело металла, сияли словно драгоценные камни.

И опять Стелла заметила, что они покрывали дверь как снаружи, так и изнутри.

— Давай быстрее, — монахиня похлопала себя по плечам, — холодно.

Внутри здание выглядело таким же неприветливым, как и снаружи — низкие закопченные потолки, темные переходы, узкие двери, ведущие в кельи. Одна из них открылась, навстречу вышла монашка небольшого роста, приветственно поклонилась. За ее спиной царевна успела разглядеть кровать, прикрытую чем-то серым, стол с горящей на нем свечой и образа в углу с лампадкой. Пахнуло благовониями.

«И рассказать-то нечего, — вспомнив о просьбе Змея, подумала Стелла. — Все серо и уныло».

Когда Добря распахнула очередную безликую дверь, сердце Стеллы дрогнуло — на кровати лежала женщина, укрытая по самые глаза. И только по очертаниям фигуры царевна догадалась, что хриплыми стонами ее встретила вовсе не Мякиня.

— Вот, сестра, привела к тебе воспитанницу, о которой рассказывала давеча. — Добря перекрестилась на образа и тихо закрыла за собой дверь.

Стелла не обратила на ее уход никакого внимания, она подошла ближе к кровати.

Никакие благовония не могли перебить запах смерти. Монахиня доживала свои последние дни.

— Что ты видишь, девочка? — надтреснутый голос был тих. Даже говорить несчастной было больно.

— Чернота пожирает ваше тело…

— Ты можешь с нею что-нибудь сделать?

— Н-не знаю, — Стелла опустилась на колени. Было неловко смотреть на умирающую с высоты роста. Каменный пол сквозь ткань обжег холодом. Пахнуло гниением и нечистотами. — Я еще никогда не встречала такую черноту. Ну, чтобы она занимала все тело …

— Спасибо, что не кривишь лицо, — произнесла женщина обескровленными губами. Она выпростала из-под колючего одела сухонькую руку и схватилась за предплечье царевны. Даже сквозь ткань плаща чувствовалось, что она горячая. Стелла положила ладонь поверх руки больной.

Тошнота подкатила горьким комком.

«Монахине и сорока нет!»

Та застонала, и царевна спрятала руку.

— Нет, не убирай. Я потерплю. Пусть уж один конец. Устала…

Наитие или простое сочувствие заставило Стеллу забраться на и без того узкую кровать. Легла, вытянувшись во весь рост, и обняла тело, которое пожирала болезнь.

Женщина закричала.

Дверь приоткрылась, впустив свежий воздух, но тут же захлопнулась.

Монахиня кричала и кричала. А потом как-то сразу затихла.

«Умерла?» — подумала царевна сквозь навалившуюся дремоту. Силы как-то враз иссякли, и не было никакой возможности расцепить руки. Она так и осталась лежать, обнимая тело монашки.

Стоило открыть глаза, как вновь подкатила дурнота. Потолок со скрещенными перекладинами закружился, и стоило неимоверных усилий отвести от него взгляд.

— Ну, слава Пресветлой деве! Пришла в себя! — в поле зрения появилась улыбающаяся Лилия. Обязательный к ношению вне стен спальной комнаты платок она держала в руках. Им же стерла что-то липкое на лице царевны. — Я уж думала, окочуришься.

— С чего бы это? — да, Стелла ощущала слабость во всем теле, но не до такой степени, чтобы не суметь подняться хотя бы на локоть.

— Я уж не знала, чем помочь. Сначала ты стонала, а потом как началось!

— Что началось?

— Корчи, пена изо рта. И нечем вытереть. Не колючим же одеялом? Я с испуга платок с головы стянула. Теперь, вот, постирать бы. Только как я простоволосая выйду? — она растеряно развернула испачканную вещь.