Последний шанс человечества - Олег Белоус

Неожиданно тигр услышал скрип снега и неуверенные шаги, потом до чуткого обоняния хищника долетела легкая вонь горелого табака и водочного перегара – запах человека. Хищник пригнулся и насторожился. До посещения отдаленной заимки тигр не ел пять дней, и он решился. Упруго, грациозно огромная рыже-полосатая кошка с белой манишкой на груди двинулась навстречу.

Человек обернулся и замер: прямо на него смотрели, словно гипнотизируя, безжалостные зелено-желтые глаза убийцы…

Стасик понял: это конец. Грязные волосы под старым треухом встали дыбом и зашевелились, лоб покрылся липкой, ядовитой испариной, на снег из-под ватных штанин полилась желтоватая струйка…

«Бежать, бежать…» – но панический страх парализовал человека; тело рыже-полосатой кошки мгновенно, словно огромная стальная пружина, сжалось, и спустя секунду человек ощутил страшной силы удар в грудь, вмявший его в снег. Над ухом грозно рыкнуло, когти тигра вонзились в грудину несчастной жертвы. Нечеловеческая боль заставила Стасика истошно заорать:

– А-а-а-а-а!

Крик длился недолго. Одним движением мощных челюстей тигр откусил голову. Кровь из перебитых сонных артерий залила ближайший сугроб, ненужная голова отброшена хищником далеко в сторону…

Через несколько минут от Стасика остались лишь разорванная в клочья окровавленная одежда и голова с дико вытаращенными, налитыми кровью глазами. Сытый хищник довольно оскалился, стряхнул с морды капли еще теплой крови. Неторопливо повернувшись к ближайшим зарослям, порысил, оставляя на снегу огромные, размером с человеческую голову следы.

* * *

Зимняя тайга, даже на другой планете – все равно тайга. Восхищаешься первозданной дикой природой? Вот она перед тобой, любуйся! Субтропическая зона планеты Новая Сибирь могла похвастаться сибирским климатом, немного севернее переходящим в субарктический. Волшебное, ни с чем не сравнимое таежное утро вступило в свои права. Вокруг стеной стоит темно-зеленый, первозданный лес: мохнатые лиственницы и ели, украшенные прикипевшими к стволам и ветвям причудливыми снежными пластами и комьями, вздымаются высоко в небеса. Воздух свеж и прозрачен. Морозный туман уже рассеялся, но солнца не видно. Сырой, холодный ветер поспешно нес по серому небу стада рваных, низких туч. Он шумел, выл, гнал по сугробам между высоких коричнево-красных стволов невесомую поземку. Порывы его клонили книзу верхушки деревьев, безуспешно пытались пробраться под термокостюм, тонкий и не мешающий движениям, зато отлично греющий. Неторопливо опускаясь, кружатся белоснежные, словно фата невесты, снежинки. Снег мягкий, пушистый: наверное, такой бывает только здесь, на Новой Сибири. Впрочем, это хорошо, когда идет снег: тогда температура не падает ниже десяти градусов. Дэн устроился под могучей елью так, что заметить можно только подойдя совсем вплотную. Вроде и не так холодно, но брови успели покрыться инеем.

Отчеты за выполненное на Терра Хермоса задание заняли у него полную неделю. Если кто-нибудь вам скажет, что жизнь разведчика – сплошные приключения, не верьте. Нудной писанины там гораздо больше! На следующий день на телефон пришли два приятных сообщения: на его счет пришла неплохая сумма – премия за выполнение задания – и копия приказа: начальство отпускало в законный двухнедельный отпуск. Как его провести, Дэн размышлял недолго и уже вечером сидел на борту суборбитального самолета, а еще через час пожимал руки знакомым охотникам Федосееву и Смагулову. Спать лег он уже у них, в заимке, в ста километрах от ближайшего людского жилища.

Наушник в правом ухе ожил и принес новые звуки: легкий хруст снега и запаленное дыхание. Голос Смагулова прохрипел:

– Однако спугнули олешку, на тебя гоним, начальник, будь готов!

– Принято, – негромко сказал Дэн и неожиданно мирно, почти по-детски улыбнулся.

Смагулов, якут по национальности, владел русским, словно родным, но любил перед начальством изображать недалекого туземца. Дэн потянулся, широко разведя в стороны мускулистые руки так, что кости хрустнули. Все-таки хорошо, что он не поехал на южные острова. Хотя и южные, но на Новой Сибири, а это далеко не Африка, и температура днем, дай бог, за двадцать тепла, а тут – такая красота. Молодой человек был сосредоточен и серьезен, потому как дело, которым он сейчас занимался, требовало, как и его профессия, отдавать себя целиком.

«Бамм! Бамм!» – совсем рядом резко и гулко застучал по стволу красногрудый красавец дятел. Дэн вздрогнул и возмущенно глянул в его сторону. «Не шуми, сволочь!» Не хватало, чтобы глупая птица спугнула добычу! Потом не выдержал и широко улыбнулся. Господи, как же хорошо дома: мороз, снег, как он скучал по всему этому в постоянной жаре Терра Хер-моса. В его коллекции охотничьих трофеев еще не было выведенного специально для Новой Сибири огромного королевского оленя, размерами намного большего, чем земные, и внешне напоминающего скорее лося, чем миниатюрного оленя. Огромное парнокопытное, которое друзья-охотники выследили вчера и пообещали выгнать Дэну под выстрел, отличалось пугливостью. Малейший посторонний звук мог заставить его поменять направление бегства.

Совсем рядом завозились снегири, чуть подальше послышался негромкий шорох: наверное, это какой-то таежный зверек, хорек или куница, вышел на охоту. В желудке противно заурчало. Выходили рано утром, и он не стал завтракать: не хотелось. Пошарив в кармане, бросил в рот конфету, через миг наполнившую его кисло-сладким вкусом. Когда он поднял голову, метрах в тридцати от него стоял уссурийский тигр. На планету их переселили в рамках терраформирования. Зелено-желтыми глазами огромной рыже-полосатой кошки смотрела на Дэна сама смерть. Он почувствовал, как от волнения его прошиб ледяной пот, но через миг взял себя в руки.

– Ух ты черт! – прошептал Дэн. Позавчера по инету передавали, что в соседнем районе объявился тигр-людоед. Раз хищник сам вышел к людям, значит, это и есть тот самый людоед. Попробовав сладкого человеческого мяса, он ни за что не согласится променять его на другое…

На такого большого хищника Дэн не охотился никогда, хотя кто сейчас охотник, а кто жертва – большой вопрос… На кабана, волка, оленя да, приходилось, но совсем иначе. Большая компания, хороший обзор, сколько угодно времени. Секунды потянулись, словно в дурном сне.

Самым страшным было то, что он никак не мог вспомнить, какие патроны в стволе. Как взводил затвор, как загонял маслянисто блестящий золотистый патрон, он помнил, но какой? Пулевой или картечный? Обрубило начисто.

Картечины для тигра – как мертвому припарка, только разозлит, а проверять, что в стволе, уже нет времени.

Он вскинул карабин. И зверь прыгнул. Словно только этого и дожидался.