Странное предложение - Тиффани Бонд

– Петрос! Сколько раз тебе говорить? Я выйду замуж за того, за кого я захочу. Я не гречанка! – закричала Керри, посмотрев на Петроса. Ока не могла поверить, что он сказал такое.

Его глаза упрямо застыли.

– Ты с пятнадцати лет находишься под моей опекой. И ты будешь делать то, что я тебе говорю.

– Не буду!

– Нет, будешь, Керри!

В ярости Керри не увидела, как лицо Петроса неожиданно позеленело. Он схватился за грудь, глотая воздух.

– Керри, скорее, мои таблетки! – застонал он и свалился на пол.

К счастью, «ракета» задержалась, и Керри успела на нее. Когда она увидела, как Петрос беспомощно лежит на полу, чувство вины тяжелым грузом навалилось на ее плечи. Рыдая, она помогла ему положить таблетку под язык, уверяя, что ее ссора с Алексисом – это обычная размолвка между влюбленными и что она немедленно все уладит.

Поскольку «ракета» опоздала, а путь через Афины был долгим, она боялась не успеть к назначенному сроку.

– Мне нужно успеть до двенадцати. Пожалуйста, побыстрее! – умоляла Керри таксиста, но был уже первый час. В обычной ситуации такое опоздание не волновало бы ее, но в темных скрытных глазах Алексиса было что-то, предупреждавшее ее, что сейчас делать это небезопасно.

– Спасибо, – пробормотала она, бросив шоферу горсть драхм. И побежала так быстро, как могла. Серебристая грива ее волос летела за ней, как поток белого золота на полуденном солнце.

Керри взбежала на третий этаж, задыхающаяся и бледная от внезапного осознания того, что она собирается делать.

Алексис стоял, наклонившись над столом секретарши, и резко повернулся, услышав свое имя. Керри даже не поняла, что произнесла его, – ее голос звучал механически.

– «Ракета» опоздала. – Извинение казалось неубедительным.

Он оценивающе посмотрел на нее, недоверчиво качая головой.

– Ты любишь меня нервировать. Ну, на этот раз ты…

Он не договорил, придумывая ей наказание. Его хмурый взгляд был красноречивее всяких слов.

Это уже было чересчур. Конечно, он не будет придираться к ней. В висках у нее стучало. Она приложила руку к виску, чтобы уменьшить боль, и вдруг почувствовала приступ тошноты.

– Я же говорю, Алексис, «ракета» опоздала, – сказала она и, как тряпичная кукла, повалилась на пол.

Алексис метнулся к ней, отрывисто бросив секретарше, чтобы она вызвала врача. Легко подняв Керри, он отнес ее в свой кабинет и осторожно положил на кремовый кожаный диван. Он всмотрелся в ее лицо, заметив, какой болезненный у нее вид. И начал аккуратно убирать волосы с ее щек.

Все, что он мог сделать, – охладить ее горящее лицо. Он быстро нашел полотенце и кувшин с водой, бережно обтер ее лицо и шею.

Керри почувствовала блаженную прохладу на лбу. Она медленно растекалась по шее к впадине между ключицами и обратно к лицу.

– Керри. Ты меня слышишь, Керри?

Она открыла глаза и увидела Алексиса – он мочил полотенце.

– Как ты себя чувствуешь?

Их глаза встретились. Керри ожидала увидеть в его глазах торжество, но никак не живое участие.

Ей было не по себе от сострадания в его глазах. Было бы гораздо легче, если бы он был рассержен.

– От холодного я себя чувствую лучше.

Она потянулась в поисках полотенца, но Алексис отвел ее руку.

– Я сама, Алексис, – простонала она жалобно. Он улыбнулся.

– Хочешь лишить меня такого удовольствия? Ну, нет.

Она тихо вздохнула и не стала ему мешать. Да и не очень-то хотела, по крайней мере, в этот момент.

Она снова почувствовала приступ тошноты.

– Керри, с тобой все в порядке?

– Меня тошнит, – пробормотала она, слабея.

– Врач сказал: постельный режим и полный покой. Это все проклятый вирус, – сказал Алексис, слегка покраснев от сознания собственной вины. Тогда, в Лондоне, он не поверил ее объяснениям и теперь чувствовал себя виноватым.

– Я поправлюсь, Алексис, не беспокойся. Ведь это не какая-нибудь работа. Я смогу спокойно это сделать через несколько дней, – прошептала она с надеждой, заранее зная, что он не согласится.

– Ну, нет, совсем наоборот, – ответил он, взглянув на ее губы, – мы должны зачать ребенка, и чем скорее ты поправишься, тем раньше мы сможем начать.

Алексис убрал светлые пряди волос с глаз Керри, улыбнулся, и что-то вроде злорадного веселья показалось в уголках его губ, когда он увидел, как краска бросилась ей в лицо.

– Я хочу тебя, Керри.

Керри посмотрела на него. Если раньше она думала, что он поступает так из мести, то теперь понимала, что это не так. Это была страсть. Он хотел ее, потому что она была той самой женщиной, которую он желал. Вот почему он был так взбешен в то утро в Лондоне, когда она оскорбила его. Он хотел любви, а вместо этого получил словесную оплеуху.

Конечно, все становилось ясным. Алексис Стефанидес не любил проигрывать. Он получит ребенка, используя Керри. А после этого она, естественно, станет ему не нужна.

Керри тихо сказала:

– Все это слишком поспешно, Алексис. Откуда я знаю, что ты меня не обманешь? А что, мы можем сделать это прямо здесь, на диване. Ты сделаешь меня беременной, а сам не поможешь Петросу.

– Я мог бы так поступить, но в отличие от тебя, Керри, я держу свое слово. Но, если хочешь, мы можем подписать соглашение прежде, чем я… – Он в раздражении развел руками и повернулся к окну. – Прежде чем я что?.. Залезу на тебя? Займусь с тобой бурным сексом? Ты же, естественно, не будешь считать это занятие любовью, созданием чего-то особенного. Новой жизни.

У Керри на глаза навернулись слезы.

– Зачем ты так? Как это может быть для тебя чем-то особенным, если я нужна тебе только для того, чтобы родить ребенка? – Керри попыталась сесть. – Ты относишься ко мне как…

– Ты плохо обо мне думаешь. Я способен так же удовлетворить твои сексуальные фантазии, как те юнцы, с которыми ты встречалась, а может быть, и лучше. Уверяю тебя, нам будет очень хорошо в постели, а кроме того, у нас будет контракт. Ты соглашаешься зачать моего ребенка…

– Нашего ребенка, – возразила она. Ее ледяной взгляд не оставлял никакого сомнения, что он довел ее до бешенства.

– О'кей, нашего ребенка, а кроме того, я спасаю голову Петроса и твою милую головку, потому что, если он пропадет, пропадешь и ты. По крайней мере, ты сохранишь свое содержание.

– Не надо. Помоги Петросу. У меня другие планы после рождения ребенка. Мне не нужно от тебя никакого содержания. Все, чего я требую, – чтобы я могла видеть нашего ребенка и участвовать в его воспитании.