Юные безбожники против пионеров - Валерий Анатольевич Шевченко

антирелигиозным просвещением. «Нам необходимо проводить все то, что делалось в области арелигиозного просвещения, и дополнить это тем, что создает у наших учащихся боевую направленность против церкви и религии»[208]. Учитель должен на базе материалистического образования, которое дают программы ГУСа, «вовлекать учащихся в активную борьбу с церковностью и религией». При этом А.П. Пинкевич впадает в явное противоречие. С одной стороны, он пишет, что не нужно «допускать какие-нибудь бестактные или грубые выходки против местного священника или вообще верующих». С другой стороны, Пинкевич настаивает на том, чтобы учитель пользовался всяким конкретным случаем с целью «вызвать резко отрицательное отношение учащихся к церкви и ее деятелям…». «Важно создать определенный тон в школе, тон не боязливого умалчивания всего того, что касается Бога и церкви, но прямого и решительного обличения церкви и ее служителей»[209]. Пинкевич все же делает скидку на особенности той или иной местности: «Памятуя о необходимости большой осторожности в этом деле, необходимо тщательно обсудить на районных конференциях и в местных органах народного образования те формы антирелигиозного просвещения, которые допустимы в данной местности»[210].

Директор Института методов школьной работы В.Н. Шульгин, начавший карьеру уже при советской власти, более резко отозвался о позиции безрелигиозного воспитания. «Одна болтовня о безрелигиозности – преступление», – писал он в 1928 г. в статье «Идеологическая установка школы I ступени»[211]. «Надо добиться, – настаивал Шульгин, – того, чтобы вся программа сверху донизу была пропитана антирелигиозными моментами, чтобы ребята вели борьбу не только за повышение урожайности, но и против религии среди своих близких, среди взрослых»[212]. Шульгин также настаивал на активизации общественной работы школы в этом направлении. «Надо и общественную работу школы использовать для этого. А пока этого нет, пока серьезно за дело не взялись. И ползут слухи о том, что ударили, и опять забудут: настряпали, мол, антирелигиозных кружков, а через неделю вновь все развалятся», – писал он в книге «О воспитании коммунистической морали»[213].

Председатель научно-педагогической секции ГУСа Н.К. Крупская, непосредственно руководившая составлением школьных программ ГУСа, в начале дискуссии отстаивала ту позицию, что программы ГУСа 1927 г. позволяют вести в школе антирелигиозную работу и особого усиления в школе антирелигиозной пропаганды не требуется. В статье 1927 г. «О безрелигиозном воспитании в школе» Н.К. Крупская утверждала, что, несмотря на то, что «в программах школ, в учебниках нет прямой антирелигиозной пропаганды… советская школа является могучим средством борьбы с религией»[214].

Но уже на агитпропсовещании при ЦК ВКП(б), состоявшемся 30 мая – 3 июня 1928 г., Н.К. Крупская, отвечая на критику заведующего АППО ЦК ВКП(б) А.И. Криницкого о неудовлетворительном состоянии антирелигиозной работы, в целом ее признала, отметив, вместе с тем: «Я думаю, что перед нами сейчас стоит некоторая опасность, чтобы мы не впали в те приемы антирелигиозной пропаганды, которые у нас процветали в 1919/20 годах… Одним напором, одним комсомольским рождеством мало, что сделаешь. Тут должен быть целевой подход, разработанный довольно детально»[215].

В майском номере 1928 г. журнала «Революция и культура» появилась статья ответственного секретаря ЦС СБ Ф.Н. Олещука «За антирелигиозное воспитание в школе». Опираясь на поддержку АППО ЦК, автор обвинил Наркомпрос РСФСР в том, что тот по-прежнему придерживается принципа безрелигиозного воспитания. В доказательство приводились слова заместителя председателя Главсоцвоса М.М. Пистрака, сказанные еще на диспуте в ноябре 1927 г.: «У нас есть довольно большой процент старых учителей, которые если в Бога и не верят, то прикидываются, что веруют, потому что им очень важно мнение своих ближайших соседей и родителей ребят, иногда более важно, чем мнение Союза. И вот, имея такого рода прослойки, нужно ли нам форсировать антирелигиозную пропаганду… Нужно бы подсчитать, какой процент неприятностей мы могли бы здесь иметь»[216]. Ф.Н. Олещук несколько переставил слова М.М. Пистрака, а после слова «форсировать» убрал слова «ярко выраженную», чем исказил смысл фразы[217]. Ответственный секретарь СБ указывал Наркомпросу на то, что «следует пересмотреть свою точку зрения в этом вопросе и немедленно переработать соответствующим образом программы, дать указания на места…»[218]. «Не надо, конечно, вводить ничего похожего на прежний Закон Божий. Но все школьное воспитание, по возможности, все программы и предметы должны быть пронизаны антирелигиозными моментами»[219].

Н.К. Крупская ответила статьей «Об антирелигиозном воспитании в школе»[220], опубликованной дважды. Она использовала и партийную печать – журнал «Революция и культура» и ведомственный орган Наркомпроса РСФСР – журнал «На путях к новой школе», будучи его главным редактором. В статье принцип «безрелигиозного» воспитания назван «легендой»[221]. Крупская обратилась к авторитету Ленина, с иронией подчеркнув, что «Ленин расценивал работу среди учительства в деле антирелигиозной пропаганды несколько иначе, чем Ф. Олещук»[222]. Но, вместе с тем, признала, что «антирелигиозная борьба в школе несколько ослабела за последние три года». «Нельзя отрицать этого факта. Скажу только, что тут вина не одного Наркомпроса, – указывала Крупская. – Это надо исправить». О термине «безрелигиозное воспитание» она сказала особо: «Я не стану теперь защищать этот термин. Поскольку его стали толковать как пассивность в деле борьбы с религиозным мировоззрением, постольку его надо изъять из обращения»[223]. Однако Крупская радикально что-то менять в сторону антирелигиозного воспитания (в том числе относительно школьных программ), видимо, не собиралась. Об этом говорят заключительные слова статьи: «Надо все более и более пропитывать материалистическим духом все преподавание, усиленно работать над организацией ребят, над воспитанием в них духа товарищества, надо глубже подкапывать самые корни религии – последнее не только руками Наркомпроса, конечно, но всем строительством социализма в целом»[224]. Ни о какой атаке посредством школы на религию Н.К. Крупская летом 1928 г. не говорила.

А.В. Луначарский предпочитал раньше времени не оглашать свою позицию по антирелигиозному воспитанию в школе. Такое замалчивание народным комиссаром просвещения вопроса не могло не волновать воинствующих атеистов, требующих более четкой позиции руководителей Наркомпроса РСФСР по этому вопросу[225].

Выступая на VI съезде заведующих ОНО, состоявшемся 20–26 апреля 1928 г., с докладом «Пятнадцатый съезд компартии и задачи народного просвещения», А.В. Луначарский заявил, что «нужно усилить… борьбу с врагом… который имеется… по линии контрреволюционных взглядов всякого типа… по линии религиозных предрассудков и всякого мистицизма»[226]. Как видим, Луначарский не сказал ничего конкретного об антирелигиозном воспитании в школе. В то же время на этом съезде от делегатов, например, от Глаголева из Тулы, звучало требование более четкой линии «со стороны Наркомпроса в вопросе постановки антирелигиозного воспитания»[227].

Несколько позже, когда антирелигиозное воспитание уже было «узаконено» в школе, 3 апреля 1929 г., нарком