Барды Костяной равнины - Патриция Энн Маккиллип

– Думаю, что-нибудь из прочитанного.

– Да, но что?

– Понятия не имею, – интонация Фелана явно демонстрировала, что он отметал эту тему, как недостойную внимания. – Вероятно, какая-нибудь древняя баллада. Что бы там ни было, если он хочет знать, то докопается. Он достаточно смышлен.

Зоя раскрыла было рот, но тут же вновь уставилась в сковороду и замерла, гадая, что могло заставить ее, совершенно не понимая вопроса, так уцепиться за это слово, и отчего оно, при всей одаренности Фелана, не вызвало в нем никакого отклика.

Услышав шаги спускающегося вниз отца, она потянулась за лопаткой, чтобы перевернуть яичницу. Должно быть, отца выманил из комнаты, отведенной под кабинет эконома, запах, достигший его ноздрей. Владения школьного эконома были древними, как сама школа – четыре комнаты на самом верху винтовой лестницы и допотопная кухня на первом этаже башни, с огромной пастью очага, вмещавшей целого барана на вертеле в те дни, когда одного барана хватало, чтобы накормить всю школу. Башню Зоя любила всем сердцем. Казалось, эти закопченные стены, эти камни, выкопанные в полях и поднятые из русла реки, рассказывают о тех стародавних временах, когда полуразрушенную башню Школы-на-Холме и крохотную деревушку под названием Кайрай окружали лишь травы, поля, да громады стоячих камней, столь древних, что никто и не помнил, когда и как они появились на равнине.

Теперь в старейшем из школьных зданий располагались изысканные комнаты мэтров, соединенные из множества тесных каменных клетушек, на которые была разгорожена школа в ранние времена. Завтраки мэтрам готовились наверху, на безупречно чистой современной кухне, под бдительным оком повара. Когда-то эту должность занимала покойная мать Зои. Еще молодой она учила разным разностям маленькую дочь, чтоб та не путалась под ногами и не мешала кипящей работе. Уже в те дни чистый и сильный голос малышки Зои, поющей, размешивая муку и масло в мясной подливе, неизменно привлекал внимание мэтров.

Достав из буфета тарелки, Зоя выставила их на стол и наполнила яичницей. Масло – в масленке на столе, фрукты – в вазе, нарезанный хлеб – на доске… Наконец-то можно было присесть. Отец Зои, высокий, худощавый человек с сединой в волосах, неизменно опрятный, как и приличествует эконому, без малейшего удивления поздоровался с Феланом и спросил, как продвигается его исследование. Зоя взглянула на лица обоих – сына, которого не довелось завести ее отцу, и интеллигентного, спокойного, лишенного всякой загадочности отца, которого так хотел бы иметь Фелан. Мысли ее унеслись вдаль. Придворный бард короля пригласил ее спеть еще раз, во время визита брата королевы Гарриет. То был лорд Гризхолд, герцог, правитель гор западного Бельдена, некогда – одного из Пяти Королевств. С герцогом должен был приехать и его новый бард. С ним Зоя еще не встречалась. Прежний придворный бард лорда Гризхолда не смог вовремя вспомнить нужной строки, или взял фальшивую ноту, или еще как-то оплошал, и несколько месяцев назад подал в отставку по причине преклонных лет. Оставив мрачные скалы Гризхолда, чтоб провести остаток дней в шумной и теплой столице, сейчас он завтракал наверху, в профессорской трапезной.

Обо всем этом Зоя поведала Фелану, пока оба сидели за столом, не спеша начинать новый день.

– Меня пригласили спеть во время официального ужина в честь гостей из Гризхолда. Придешь?

Взгляд Фелана сделался озадаченным.

– Не помню, приглашали ли нас. Надеюсь, что нет.

– Он снова исчез? – негромко спросил Бейли Рен, опустив чашку на стол.

– Испарился, как роса с дикой сливы, сразу после празднования дня рождения короля. Думаю, даже не заглянул домой переодеться. И не представляю, где его сейчас можно найти. Его легче всего отыскать, когда у него кончаются деньги.

Школьный эконом приподнял чашку, опустил взгляд и вновь поставил ее на стол.

– Отчего бы тебе не поискать в школьных счетных книгах?

– Кого? Отца?

– Э-э… Нет, я думал о твоем исследовании.

– Сведения о каких-то легендарных камнях… – озадаченно протянул Фелан. – Откуда им взяться среди расходов на пиво и латки на сапоге мэтра?

Губы Бейли медленно раздвинулись в легкой улыбке, обрамленной линиями морщин, будто знаками, оставленными на его лице десятилетиями скрупулезных записей.

– Ты удивишься, увидев, какие странные вещи можно найти в этих книгах. Они велись сотни лет, с того самого лета, когда первые ученики начали возводить каменные стены вокруг этой башни.

– Но Костяная равнина… ведь это, вероятнее всего, не более чем поэтический образ. Легенда. Людские грезы, веками передававшиеся от воображения к воображению. Так говорится о ней в большинстве научных статей. Доказательств ее существования в некоем реальном месте нет. Любой стоячий камень в Бельдене в том или ином исследовании связывают с Костяной равниной, и любое доказательство этой связи неизменно сводится к поэзии. То есть возвращает нас к мифам и грезам.

– Вот как? – Бейли отхлебнул остывающий кофе, и Зоя уже не впервые задумалась, что у отца на уме. – Ты говорил, что выбрал эту тему за простоту. Между тем простой она вовсе не кажется.

– Ничего подобного, – возразил Фелан. – Я напишу эту работу с закрытыми глазами, как только придумаю, с чего начать.

Вскоре после этого он ушел в библиотеку. Бейли, налив себе еще кофе, поднялся с чашкой наверх. Окинув взглядом беспорядок на кухне, Зоя решила, что уборка от нее никуда не убежит, и отправилась давать урок пения полудюжине учеников из начинающих.

Чистые переливчатые детские голоса и негромкий мелодичный дискант Зои, взвивавшийся над ними, привлекли слушателей. В проеме распахнутых дверей небольшого класса мелькнула и задержалась тень. Зоя вскинула взгляд на ее владельца – юного златовласого Фрезера. Голубые глаза над острыми волчьими скулами горели огнем нетерпения, жаждали тайн, изумлялись порывам хозяина и переменам в его собственных костях и теле. Очевидно, его привлек ее голос: он слушал, точно завороженный, его огромные затуманившиеся глаза смотрели на нее, не узнавая, как будто она, безымянная, только что поднялась во весь рост прямо из-под половиц.

Дождавшись конца урока и пропустив мимо себя устремившихся наружу учеников, он наконец шевельнулся и заговорил.

– Зоя… – Ее, как и Фелана, отделяла от него расплывчатая граница между учеником и мэтром, нетитулованным, но наделенным властью. – Я думал… Я хотел бы спросить об одной вещи.

– О волшебстве? – догадалась Зоя.

Лицо Фрезера дрогнуло, щеки налились румянцем.

– Я думал, это секрет, – неуверенно возразил он.

– Да, такой секрет, что даже я не знаю об этом ничего. Отчего ты спросил об этом Фелана? То есть я понимаю, отчего ты задал этот вопрос именно ему, но откуда возник сам вопрос? Из прочитанного?

Во взгляде Фрезера мелькнуло недоверие. Войдя в класс, он двинулся к Зое, будто влекомый какой-то тайной упрямой силой.