Медовый месяц в Париже - Фиона Харпер

— Я быстро тебя познакомлю, потом мы поговорим, — сказал Алекс с серьезным видом.

Дженни кивнула, понимая, что чем скорее она сделает то, о чем он ее просит, тем скорее они решат, как им жить дальше.

Он провел ее на кухню, и первой, кого увидела Дженни, оказалась женщина, которая была немного моложе Дженни. Женщина наклонилась, чтобы вынуть из духовки вкусно пахнущие булочки. У нее были темные вьющиеся, коротко остриженные волосы и добрые глаза. Она улыбалась, когда повернулась, чтобы поприветствовать Алекса. Женщина немного замялась, увидев Дженни, но продолжала улыбаться.

— Вы приехали как раз вовремя, — сказала она, снова переводя взгляд на Алекса.

— Это Тони, моя кузина, — сказал Алекс.

— Приятно с вами познакомиться, — произнесла Тони и показала испачканные мукой руки. Мол, не могу ответить рукопожатием. — Чайник вскипел совсем недавно. Хотите кофе?

— И мне приятно с вами встретиться, — сказала Дженни. — Да, кофе, пожалуйста.

Странно. Дженни улыбается и ведет беспечные разговоры в то время, когда ее будущее висит на волоске.

— А это Молли, — прибавил Алекс, и Дженни внезапно заметила маленькую девочку, сидящую за столом.

По оценке Дженни, ей было два или три года. Темные волосы девочки были завязаны в хвостики. Концы ее волос могли в любой момент испачкаться в тесте для булочек, которое она старательно размешивала. Услышав свое имя, девочка подняла глаза и моргнула.

— Привет, Молли.

Алекс сглотнул:

— Девочки… это… хм… Дженни.

— Привет, — сказала Молли и вернулась к своему занятию.

Тони снова улыбнулась, вытерла руки, открыла один из кухонных шкафов и достала оттуда кофейник.

Дженни не могла не заметить, что Алекс весьма скупо делился информацией, представляя ее, ограничившись именем.

Несмотря на нетерпение и волнение Алекса, Тони готовила кофе неторопливо и размеренно. Дженни решила отвлечься от странных ощущений, возникших у нее при виде очаровательной сцены из семейной жизни, и заинтересовалась стряпней Молли. В это время Тони рассказывала Алексу о том, что ни он, ни Молли не смогут пообедать в воскресенье у нее дома, ибо один из ее мальчиков заболел ветрянкой, а она не хочет, чтобы Молли от него заразилась.

— Что ты готовишь? — спросила Дженни, присаживаясь на стул рядом с девочкой.

Молли ответила не сразу, будучи слишком увлеченной процессом перемешивания теста.

— Булочки, — сказала она, не глядя на Дженни.

Девочка продолжала перемешивать тесто до тех пор, пока Тони не забрала у нее чашу и не сказала ей выбросить смятые салфетки в глубокое мусорное ведро.

Ну, в каждой семье свои причуды. Похоже, Дженни придется привыкать к молчаливости Алекса и его загадочным взглядам. Но ведь девочка не обязательно будет вести себя так же, верно? Разве дети не вступают в разговоры с любым человеком при каждой возможности? Дженни была в детстве болтливой. Ее няня постоянно жаловалась на то, что не может увести Дженни из чьего-либо дома до тех пор, пока та не расскажет историю своей жизни по меньшей мере пятерым и не осчастливит их своим импровизированным танцем.

Хотя в любом случае у Дженни не было опыта общения с детьми. На большинстве вечеринок, которые она организовывала, присутствовали только взрослые.

Наконец Тони объявила, что кофе готов. Дженни, повернувшись к Алексу, увидела, что он смотрит на нее странным взглядом.

Она вопросительно подняла брови. Как и маленькая девочка, сидящая рядом с Дженни, Алекс не ответил сразу. Он пристально смотрел на Дженни, а затем что-то изменилось, словно он принял какое-то решение.

— Можно? — спросил он, беря из рук Тони поднос с кофейником и чашками и направляясь к двери кухни.

— Конечно.

Она посмотрела через плечо, когда они выходили из кухни.

— Спасибо за кофе, — сказала Дженни.

Тони лишь кивнула.

Дженни пошла за Алексом по широкому коридору, на стенах которого висели черно-белые гравюры. Войдя в кабинет, он поставил поднос на стеклянный стол, на котором не было ни пятнышка. Не дожидаясь приглашения, Дженни уселась в удобное кресло у камина и стала ждать, когда Алекс нальет ей кофе.

Он расположился напротив нее в точно таком же кресле и стал пить кофе, наблюдая за ней. Выражение его лица было таким же, каким было на кухне. В конце концов Дженни надоело молчание. Она поставила чашку на боковой столик, скрестила пальцы рук и положила их себе на колени.

— Итак, Алекс…

Он выглядел совершенно безразличным и спокойным. Его чувства выдало лишь трепетание ресниц.

— Чего ты хочешь, Алекс? От меня? От нас? Как мы будем жить?

Наклонившись вперед, он поставил кофейную чашку на холодный камин.

— Я знаю, что обидел тебя, — сказал он и немного помолчал. — Но я не хотел. Я вел себя очень высокомерно.

Дженни кивнула. Она тоже вела себя высокомерно.

Она посмотрела в его глаза. Ей столько всего хотелось ему рассказать, но внезапно она поняла всю прелесть молчания. Они сидели, пристально глядя друг на друга, между ними росло понимание без слов.

Означает ли это, что им удастся сохранить брак, или все настолько сложно, что им придется расстаться?

Страх стать второстепенным человеком в жизни Алекса не позволял ей понять, что он говорил правду, уезжая из Парижа. Он никогда не оставил бы ее одну, будь у него такая возможность. Алекс был человеком, всегда держащим слово. Но у Дженни почти не было опыта общения с подобными людьми.

Ее отец всегда обещал, что они пойдут в парк в следующие выходные. Но наступали выходные, и у него всегда была запланирована на эти дни деловая встреча, игра в гольф с важным партнером, поездка в Бельгию, Франкфурт или Рим… Поэтому Дженни привыкла к тому, что обещания часто оказываются пустыми.

Дженни заметила обручальное кольцо на пальце Алекса.

Вчера вечером она его не заметила, но это не означает, что его на пальце не было. Может, он надел его сегодня утром? Дженни не знала наверняка. Почти машинально она потянулась к браслету с брелоками на своем правом запястье, нащупала обручальное кольцо, скрытое от глаз многочисленными блестящими вещицами.

Внезапно ее окутало пугающее осознание того, что Алекс надежный человек. Лояльность была для него очень важна. Теперь ей предстоит ответить на вопрос, нужна ли ей его лояльность, хочет ли она, чтобы он сдержал данные ей обещания.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала она, заглушая голосом звон в голове, возникший от напряжения.

«Пусть он скажет правильные вещи, — молчаливо умоляла она. — Пусть мне будет от этого легче. Я не смогу снова шагнуть в пропасть, если его не будет рядом со мной. Мне будет слишком холодно, слишком одиноко».