Как мы бомбили Америку - Александр Снегирев

— Мы можем купить билеты куда-нибудь в сторону океана за сто… — я расправил пару смятых баксов и подсчитал глазами монеты в ладони. — За сто шесть долларов? — обратились мы к лысоватому пупсу за кассой. Пупс порылся в компьютере.

— Сожалею, но таких билетов нет.

— Что, мы НИКУДА не можем отсюда уехать?! — воскликнули мы.

— Никуда. Самый дешёвый билет обойдётся в пятьдесят девять долларов. Сто восемнадцать на двоих.

Понурившись, мы вышли на воздух.

— В Нью-Йорке нам дали список телефонов для критических ситуаций! Помнишь?! — меня осенило. — Сейчас всё будет. Там есть справочная по ночлежкам! — я сбросил сумку с плеча и принялся в ней рыться. Найдя нужный буклет, мы подбежали к телефону-автомату.

— Квотеры есть?

— Есть, — Юкка выгреб из кармана несколько четвертаков. Я набрал номер, опустил первую монету, послышался автоответчик. «Подождите и мы вам обязательно ответим». Приятно это слышать, когда нет денег и каждые четыре минуты надо засовывать в ненасытную железную щель по монете.

Сердце отбивало доли секунд. Нам казалось, что ответа не было целую вечность. По крайней мере, парой квотеров пришлось пожертвовать прежде, чем я услышал приятный женский голос.

— Мы в Эшвилле, мэм. Скажите, пожалуйста, адрес местной бесплатной ночлежки.

— Эшвилл, штат Северная Каролина?

— Да.

— Одну секунду, сэр.

— Она сказала, одну секунду, — подмигнул я Юкке.

Девушка искала адрес минуты две. Пришлось бросить ещё один четвертак. Оставался последний. Если она не успеет, разговор прервётся, нужно будет разменивать бумажки и начинать всё сызнова. Но девчонка не подвела.

— Бродвей сто восемьдесят один.

— Спасибо, мэм, — я собрался повесить трубку.

— А вы откуда?

— Не понял, мэм.

— Извините моё любопытство — акцент знакомый.

— А… — я приосанился. — Я из России.

— А я из Болгарии, — радостно воскликнула девушка. — Просто давно живу здесь.

Её голос звучал так уютно. Захотелось оказаться рядом с этой болтливой болгаркой, сидеть у огня, поджав ноги, уткнуться в её волосы.

— У вас красивый голос… — не успел я закончить, как из трубки донеслись частые гудки. Я растерянно посмотрел на телефон, потом на Юкку. Тот показал последнюю монетку, которой не стал жертвовать ради моего, едва начавшегося телефонного романа.

— Нет денег, нет любви. Адрес записал?

Через пять минут мы бодро маршировали по автомобильному туннелю, пробуренному в скале.

Свернув направо, после туннеля, мы увидели множество людей в ковбойских шляпах, сидящих на большом лугу. Народ пировал. Все сжимали в руках бумажные пакеты с торчащими оттуда горлышками. Происходило массовое бухалово без нарушения закона. Отовсюду, целыми семьями, прибывали новенькие.

— Что происходит? — обратились мы к одному из поддатых ковбоев.

— Парни, вы откуда свалились?! Это же фестиваль кантри!!! — ковбой хлопнул меня по плечу и двинул дальше. Позже я узнал, что в городе Эшвилл ежегодно проводится самый крупный смотр кантри-музыки Но в тот день нам было не до кантри.

Мы уточнили маршрут и вскоре стояли в конце Бродвея, напротив двухэтажного дома с номером 181. Бродвей в Америке что-то типа нашей улицы Ленина. В каждом захолустье есть свой Бродвей. Итак, мы остановились напротив нужного дома, решив обозреть позицию с расстояния. На то были причины.

Возле входа толпились многочисленные негры разных размеров, преимущественно крупные и гигантские. Все они были одеты в какую-то рвань и многие, кажется, были под наркотой или пьяны. Это и был наш Иерусалим. Бесплатная ночлежка. Место, в которое мы мечтали прорваться любой ценой.

— Я не хочу, чтобы меня трахнул такой вот негрила пока я сплю, — угрюмо высказался Юкка.

Я не стал возражать. Мне тоже было неохота почувствовать среди ночи здоровый черный член у себя в заднице, и всё из-за экономии. Почему мы решили, что негритосы кинг-сайз обязательно позарятся на нашу невинность не ясно. Решили и решили. В закусочной за углом мы взяли один бургер и слопали его пополам.

— Я видел мотель возле станции. Пошли, переночуем по-человечески, а завтра будь что будет, — Юкка был прав, провести вторую ночь на улице, ничего не жравши, было выше наших сил. Нужно правильно распределять ресурсы. Мы двинули в обратный путь через всю столицу кантри музыки.

Ковбоев на лугу прибавилось. Туннель в скале показался длиннее.

Комната в мотеле обошлась в полтинник. Пятидесятилетняя алкоголичка с выжженной перекисью метёлкой на голове швырнула нам ключи. Бедра и задница, отбитые тяжёлой сумкой, болели. А ведь я подумывал прихватить с собой из Москвы фисташковый льняной костюм и лаковые туфли для торжественного случая! Ноги и плечи ломило. В тот день мы раз пять обошли кругом Бревард и дважды пересекли Эшвилл. Войдя в комнату, мы повалились на кровать. Чистые дырявые простыни, старый телевизор, стены, оклеенные плёнкой под дерево. Комната показалась нам дворцом. Шуршание крыс за стеной — пением ангелов.

Покинув мотель утром, мы накарябали на листе бумаги «North» и вышли на трассу. Надо признать, что популярностью мы не пользовались. Одна компания подростков, набившаяся в родительский «понтиак», даже швырнула в нас стаканчиком из-под колы. Мы в долгу не остались — показали им фак. Все ехали мимо, даже полиция. Мы решили сыграть в города.

— Москва, — начал я.

— Армавир, — нашёлся Юкка.

— Ра… Ро… — поискал я. — Рим!

— Москва уже была… Мехико! — Хоть начали мы и со стандартных Москвы, Армавира, Рима и Мехико, Юкка всё равно радовался, как ребёнок. Не успел я назвать Осло, последний город в славной пятёрке типового начала, после которого игроки обычно начинают подолгу размышлять и с гордостью разрождаться чем-то типа Антананариву, как старый синий пикапчик форд притормозил в двадцати метрах впереди. Мы схватили сумки и кинулись к нему.

Из кабины нам улыбалась рыженькая милашка. Мы бросили сумки в кузов и уселись рядом.

— Вам куда, парни? — спросила милашка, встраивая пикапчик в поток несущихся машин.

— Нам бы к океану, — ответили мы, глупо хихикая. Приятно, когда твоя судьба находится в нежных пальчиках юной американки.

— Я проезжала по той стороне часа два назад, — рассказала рыжуля, указывая на встречную полосу. — И подумала «никто этих ребят всё равно не подберёт». Съездила домой, приняла душ, сварила кофе и вернулась за вами. Всё равно делать нечего.

— А почему, ты была уверена, что нас никто не подберёт? — эта заява нанесла удар по нашему, раздувшемуся было, самолюбию.

— А потому что автостоп запрещён на скоростных трассах. Нельзя ловить машины и нельзя останавливаться. Странно, что вас копы не свинтили. Голосовать можно только на дорогах местного значения, — рыжуля подсунула под попу левую ногу. Правую, она держала на газе и рулила одним пальчиком. Американские машины придуманы для изящного вождения. Никакого переключения передач. Никаких неповорачивающихся рулей.