Как мы бомбили Америку - Александр Снегирев

Ночью я проснулся от того, что зажёгся свет. Первая остановка. Пассажиры, кряхтя и протирая глаза, вставали с мест, разминали мышцы и плелись к выходу. Кто-то сошёл. Кто-то сел на освободившиеся места. Появился молодой японец, не говорящий по-английски. Было видно, что чёрные японца ни в грош не ставят. Он для них ещё больший мусор, чем мы. Бедняга не мог разобраться куда ехать. Я помог. После разбудил Юкку и предложил пройтись.

— Не могу, — пожаловался Юкка, — у меня встал.

— Да ладно! — заржал я.

— Сам посмотри. — Юкка ткнул пальцем в свои вздыбленные шорты. — Я же не могу так пойти.

— А ты его под резинку засунь, — посоветовал я, помирая со смеху.

— Сам засунь.

Я вышел. Потянулся. Пошёл отлить.

В сортире придорожной забегаловки фыркали и чистили зубы дальнобойщики в ковбойских шляпах. Постояв у писсуара, я вернулся к раковине и хорошенько умылся.

— Ничего пожрать не купил? — спросил Юк, когда я вернулся в автобус.

— На какие шиши?

— Правильно, мой малыш.

Автобус тронулся.

Утром оказалось, что мы едем среди огромных деревьев, увитых лианами. Иногда дорога пересекала бурные жёлтые реки. Земля была красной, местность холмистой. Жара стала влажной. Как бывает в ванной комнате, если десять минут подряд принимать горячий душ. Финская сауна Нью-Йорка сменилась русской баней Северной Каролины. После обеда автобус причалил к небольшому зданьицу вокзала. Мы прибыли. Повсюду стоял очень натуральный запах магнолий. Нас встречал мистер Тод.

Формально радушный мистер Тод состоял из стаканчика виски вечером в пятницу, секса с женой по выходным, разумной доли детского порно в часы полуденного отдыха и готовности голосовать только за высокоморальных кандидатов. Типичный белый американец, имеющий в жизни разумно-амбициозную, семейно-кредитно-телевизионную цель с рюшечками. Мистеру Тоду было лет сорок. Он делал карьеру.

За светской беседой, которую поддерживал в основном Юкка, мы доехали до райской долины, где располагался гольф-клуб для миллионеров на пенсии. Ресторан, в котором нам предстояло трудиться, был устроен при клубе. После нескольких ударов клюшкой на сочных газонах старичкам требовался перекус.

Всё дышало красотой, здоровьем и благополучием. Пышные деревья усыпанные цветами. Зелёные холмы и лужайки, кишащие дикими кроликами. Аккуратные, неброские дома. Свежий воздух. Это был рай. Здесь тихонько коротали старость богатейшие люди Америки. Акционеры Coca-Cola и Budweiser, Ford и IBM. Старики жили неподалёку, в красивых домах у подножья холмов. Старики любили молодежь.

По дороге встретились две бабуси на мерсах. Они приветственно погудели. Небось, дома у каждой миллион под матрасом.

Нас поселили в домике для прислуги. Одноэтажный коттедж, где каждому полагалась своя чистая комната, неограниченный Интернет и кухня. Чистота безупречная, только повсюду валялись дохлые тараканы кверху лапками.

Кроме нас в коттедже проживали другие ребята из Восточной Европы. Виталик из Латвии. Буч из Калининграда. Сигита с Валдисом из Литвы.

Буч зарабатывал на тачку. Сигита с Валдисом работали тут второе лето, копили на учёбу. Виталик мечтал с шиком прокатиться в Москву.

У всего этого был один недостаток — отсутствие каких-либо магазинов поблизости. В ларьке, на окраине долины, можно было купить только пиво.

— Мистер Тод раз в две недели возит нас в супермаркет, в город, — сказала Сигита. — Да и на кухне кормят.

— Протянем как-нибудь.

Пока Юкка принимал душ, мистер Тод дал мне ключи от наших комнат. К тому моменту, когда Юк вышел, растираясь полотенцем, я ключи уже потерял. Как, ума не приложу. Мы решили не акцентировать внимание хозяина на собственной невезучести и заснули на ковре гостиной.

Мне снилось, как одна знакомая блондинка делаем мне минет, а потом упрекает, что я всё время ею пользуюсь. Юкке приснилось, что изобретатель водородной бомбы Андрей Дмитриевич Сахаров, более известный своими диссидентскими поступками, торгует мёдом в Бирюлёво.

— А мёд оказался палёный, — рассказал Юкка утром. — Не мёд, а варёный сахар.

Наутро мы, надели форму, новенькие брюки горчичного цвета и голубые рубашки. Я наврал, что имею опыт работы в фуд-сервисе. Юкка прибавил, что я был у него помощником. У него-то опыт имелся. В Москве он зарабатывал на жизнь, обслуживая клиентов в итальянском ресторане. Видать мистер Тод учуял подвох и прикрепил меня к Сигите набираться опыта. Та носилась, как молния, обслуживая клиентов. Я старался не отставать. С десяти утра до трёх пятнадцати по полудни я подавал и убирал тарелки, подливал гостям холодный чай со стучащим льдом, раскладывал салфетки, протирал приборы и выносил мусор.

Сигита всё время похохатывала и говорила по-русски с комичным акцентом. Валдис-посудомойщик иногда недружелюбно выглядывал из кухни. Обидно, когда ты второй год возишься с грязными тарелками, а новенький сосунок сразу становится официантом, да ещё ходит хвостом за твоей подружкой.

Так прошёл наш первый рабочий день в Америке. Ничего интересного. Только вскрылась одна неприятная особенность — отсутствие чаевых. Для клиентов ресторана всё было включено. Обслуге полагалась только почасовая оплата, а рабочих часов было очень мало. Работа не пыльная, экология хорошая, можно пользоваться бассейном и даже играть в гольф, с условием, что не будешь особенно мозолить глаза игрокам-богатеям. Но мы приехали зарабатывать, а не упражняться в гольфе, поэтому в первый же день начали подумывать о побеге.

— Если не найдём подработку, свалим с первой зарплатой, — сказал Юкка. — Мы тут за всё лето и штуки не заработаем.

Ключи от комнат пришлось просить у мистера Тода заново. Он сделал выводы и вычел пять долларов из наших ещё не полученных зарплат.

В душевой кабинке жило отвратительное насекомое размером с лягушку. Принимая душ, приходилось постоянно оглядываться. Как бы оно в спину не впилось. Убить гада мне не позволяла система моральных ценностей. Я против бессмысленного насилия. Насекомое ведь не виновато, что выглядит отвратительно. Может, это их королева красоты.

Во второй день я уже обслужил два стола. Правда позабыл пробить чеки и перепутал пару заказов, но зато широко улыбался и с удовольствием выговаривал: «йес сэр» и «ейс мэм». Особенно мне понравилось «йес мэм».

Завтраком нас кормили прямо в ресторане. Сэндвичи, вишнёвый пирог, который я принял за яблочный, кола. Всё ледяное, даже пирожки. Я так питаться не привык. Во-первых, мне подавай салат, а во-вторых, я терпеть не могу ледяную еду. Мне в детстве внушили, что это вредно для горла и желудка. Подозреваю, что это одна из тех родительских установок, которые содержат истину. Единственное, что мне удавалось, так это плавить куски льда в кипятке. Получалась тёплая вода. Лёд я зачёрпывал в лёдогенераторе, а кипяток наливал из автомата с водой. Машинное царство. В итоге у меня начался непроходящий насморк.