Укрощение любовью, или Уитни - Джудит Макнот

Уитни почувствовала неимоверное желание немного подорватьего надменную самоуверенность.

— Боюсь, это невозможно. У меня и так слишком много друзей,пожалуй, больше, чем необходимо, и все клянутся в вечной преданности.

Серые глаза мужчины блеснули.

— В таком случае, вероятно, кому-нибудь из них придетсяраньше времени отправиться на тот свет… с моей помощью, конечно.

Уитни, не в силах сдержаться, расплылась в улыбке. В егопоследних словах не было ни малейшей угрозы, он просто забавлялся словеснойигрой, и ей доставляло удовольствие парировать его выпады и наносить ответные!

— С вашей стороны крайне несправедливо укорачивать жизньмоих друзей. Все они в основном не слишком респектабельные люди, и их конечноепристанище может обладать не совсем приятным климатом.

— Слишком теплым? — поддразнил он.

— Боюсь, вы правы, — с притворным сожалением кивнула Уитни.

Он рассмеялся грудным, заразительным смехом, хотя в глазахпоявился дерзкий, оценивающий блеск, заставивший Уитни неловко поежиться. Онаотвела взгляд, пытаясь решить, кто перед ней. Там, во дворике, он говорил набезупречном французском, однако здесь, в зале, его английский был таким жеидеальным, без малейшего акцента. Но часть лица, не прикрытая маской, носиласледы золотистого загара, который он, конечно, не мог приобрести ранней веснойв Париже. Как, впрочем, и в Англии.

Попытка узнать его среди сотен мужчин, которые были ейпредставлены, казалась совершенно бесплодной, но Уитни все же попробоваларешить эту задачу. Она мысленно перебирала всех своих знакомых, особенно тех,кто был слишком высок, поскольку незнакомец имел рост шесть футов два дюйма. Нотак и не смогла определить, кто перед ней. Странно, но, казалось, он узнал еедаже под полумаской! И когда последние аккорды вальса затихли, она по-прежнемуне имела ни малейшего представления, кто был ее партнером.

Уитни отступила, полуобернувшись к Ники, стоявшему на краюплощадки для танцев, но незнакомец сжал ее руку, положил на сгиб своей и повелв противоположном направлении, к дверям, выходившим на южную сторону дома, всад.

В нескольких шагах от порога девушка, правда, началасомневаться в том, так ли уж мудро с ее стороны позволить увести себя в ночьчеловеку, которого она видела впервые в жизни. Она уже хотела повернуть назад,но в этот момент увидела, что не менее двух десятков гостей гуляют по дорожкамхорошо освещенного сада, вымощенным кирпичом. Любой придет ей на помощь, еслиее спутник вдруг поведет себя не как джентльмен. Правда, Уитни почти несомневалась в его благородстве: всем было известно, как ответственно семействоАрманов подходит к выбору своих гостей.

Оказавшись в саду, Уитни завела руки за голову и развязалаленты полумаски, белой бабочкой спустившейся к ней на руку. Девушка жадновдыхала ночной воздух, напоенный ароматом цветов. Они подошли к маленькомубелому столику из кованого железа, находившемуся почти посредине сада, и кавалер

Уитни выдвинул для нее стул.

— Нет, я предпочитаю стоять, — запротестовала она,наслаждаясь относительным спокойствием и красотой залитых лунным светомдеревьев.

— Ну, Прозерпина, как же мы сможем стать друзьями, если ниодин из ваших приятелей не собирается сделать мне одолжение и умереть вобозримом будущем?

Уитни улыбнулась, довольная, что хотя бы один изприсутствующих на балу не путает ее с Венерой.

— Откуда вы знаете, кто я?

Она имела в виду знание греческой мифологии, но Сатана,очевидно, неверно ее понял, поскольку, пожав плечам, объяснил:

— На Дю Вилле нет маски, и, поскольку вы двое, по слухам,неразлучны, стоило лишь увидеть его, чтобы понять, где вы.

На гладком лбу Уитни появилась морщинка. Да, весьманеприятно слышать о том, что сплетники уже связывает ее имя с именем Ники.

— Поскольку мой ответ, кажется, взволновал вас, — сухозаметил он, — вероятно, Мне следует быть более искренним и признаться, чтонекоторые ваши… особенности… позволяют легко выделить вас из толпы даже подмаской.

Боже! Действительно ли его взгляд бесстыдно скользит по еетелу или все это ей лишь кажется?

Когда он небрежно оперся бедром о железный столик, Уитнипочему-то стало не по себе.

— Кто вы? — решительно потребовала она ответа.

— Друг.

— Ничего подобного! Не могу припомнить, чтобы у кого-то измоих знакомых были такой рост, или глаза, или столь непристойно дерзкие манеры,особенно для англичанина! — И помолчав, нерешительно добавила: — Вы ведьангличанин, не так ли?

Он всмотрелся в ее смятенные зеленые глаза и весело хмыкнул:

— Как глупо с моей стороны! Мне следовало бы пересыпать речьтакими выражениями, как «в самую точку», «гром и молния», «клянусь Богом», — втаком случае вы сразу же узнали бы, кто я на самом деле.

От него веяло таким весельем, что Уитни не смогла сдержатьответной улыбки:

— Прекрасно, поскольку вы признались в своем английскомпроисхождении, расскажите подробнее, кто вы на самом деле.

— А кем бы вы хотели видеть меня, малышка? — осведомился он.— Женщины обычно приходят в восторг от титулов. Понравится ли вам, еслиузнаете, что я герцог?

— Вы можете быть разбойником, — взорвалась смехом Уитни, —или даже пиратом! Но вы такой же герцог, как я!

Улыбка незнакомца из веселой превратилась в недоумевающую:

— Могу я спросить, почему вы так уверены, что я не герцог?

Припоминая единственного герцога, которого она когда-либовидела, Уитни дерзко оглядела его с головы до ног.

— Ну… начать с того, что, будь вы герцогом, наверняка нерасставались бы с лорнетом.

— Но как бы я мог пользоваться лорнетом в маске? — удивилсяон.

— Герцогу ни к чему пользоваться лорнетом — это простопризнак принадлежности. Он подносит его к глазам и оглядывает каждую изприсутствующих дам. Но есть и другие причины, по которым вы просто не можетебыть герцогом. У вас нет трости, вы не чихаете и не храпите, и, честно говоря,сомневаюсь, — чтобы вы имели право жаловаться даже на легкую форму подагры.

— Подагры? — фыркнул он, задыхаясь от смеха.

Уитни кивнула.

— Ни палки, ни подагры, ни храпа, ни лорнета! Как же вынадеетесь убедить кого-то в своем герцогстве?! Не стоит ли выбрать какой-тодругой титул, на который собираетесь претендовать? Вы могли бы выдавать себя заграфа, если бы хоть немного косили и косолапили.