Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы - Мария Беллончи

Читая между строк письма, полученные 19 и 20 октября, папа понимает, что его противники заключили союз, чтобы не дать осуществиться его желанию увидеть Джулию, которое постепенно переросло в сжигающую страсть. Он обязан бороться. Схватив одно из писем, лежащих на столе, и, оторвав обращение в начале письма, он пишет ответ, обращаясь к Джулии: «Неблагодарная и коварная Джулия. Наваррико привез нам письмо от тебя, в котором ты объявляешь о своем решении не приезжать сюда без согласия Орсино. Хотя мы и решили, что душа у тебя и у того, кто направляет тебя, недобрая, мы не можем поверить, что ты поступишь так вероломно и неблагодарно, хотя неоднократно клялась, что будешь безоговорочно нам подчиняться и не приблизишься к Орсино. А теперь ты хочешь поступить наперекор и, рискуя жизнью, отправиться в Бассанелло только для того, чтобы отдаться этому жеребцу. Мы надеемся, что ты и неблагодарная Адриана осознаете ваше заблуждение и раскаетесь. Настоящим под угрозой отречения и вечного проклятия мы запрещаем тебе покидать Каподимонте или Марту и тем более отправляться в Бассанелло».

Видя всю бессмысленность обращений и приказов, Александр VI вынужден прибегнуть к решительным мерам. Но это письмо представляет особый интерес для историка, поскольку является косвенным свидетельством близости между Джулией и ее мужем, результатом которой, по всей видимости, явился ребенок. Поскольку единственным родившимся в браке ребенком была маленькая Лаура, считавшаяся ребенком Александра VI, мы вправе предположить, что у Джулии был еще один ребенок, мертворожденный или умерший вскоре после рождения, или что Лаура была дочерью Орсини. В этом случае Джулия, должно быть, выдала Лауру за дочь папы в надежде обеспечить ей более удачное замужество.

Следующее письмо папа адресовал Адриане, причем еще более жесткое и грубое, чем то, что получила ее невестка. «У тебя злонамеренная и недобрая душа», – написал папа и далее выразил надежду, что она приползет за покаянием под страхом отлучения от церкви. В третьем письме, адресованном кардиналу Фарнезе, папа официально заявил, что кардинал, по всей видимости, слишком быстро забыл о полученных милостях, и приказал запретить Джулии поездку в Бассанелло. Самым длинным из всех писем было послание Франческо Гасету, которое никогда не публиковалось. Папа написал на собственном специфическом языке – некоей смеси латинского, итальянского и испанского языков. Он выражал недовольство каждым, начиная с самого Гасета, затем перейдя на Адриану, которая после многочисленных обещаний «tota si es voltada», «declarant nos expressament que ella non vuol menar aci a Giulia contro la voluntat de Ursino»{2}. Как она могла предпочесть эту обезьяну нам? Но скоро они увидят, с кем имеют дело. Папа сообщил Гасету, что прочел письмо из Бассанелло от Фра Тезео Серипандо Джулии (этим объясняется, почему письмо было обнаружено в архивах Ватикана), которое дало выход накопившейся злости. Если Джулия и мадонна Адриана изволят выбрать Орсино, они будут отлучены от церкви, как, впрочем, и сам Орсино, и кузен Джулии, Ренуччио Фарнезе. Дав выход своей ярости, Борджиа приказал Гасету немедленно сообщить ему о решении, принятом женщинами. Да, Джулия LaBella задала много работы канцелярии Ватикана, только успевавшей переправлять все эти приказы и угрозы отлучения от церкви!

Между тем причина всех этих волнений оставалась в замке в Каподимонте, стоявшем на высоком берегу озера Больсена. Поначалу она очень расстроилась, но, поскольку была женщиной здравомыслящей, скоро утешилась. Стоило ей перестать ощущать себя предметом мужских желаний и вернуться к повседневной жизни, как она легко примирилась с внезапным и резким окончанием романа с мужем. В этом ей, вероятно, помог и безвольный Орсини. Если бы он отважился бросить вызов папе, отправился в Каподимонте с командой наемников и приказал семейству Фарнезе по имеющемуся у него праву отдать жену, они бы не могли отказать ему в этом. Но такая мысль никогда не приходила ему в голову. Он, должно быть, вскоре устал от собственного бунта, и архидьякон, которого Александр VI вновь направил в Бассанелло, был приветливо встречен в замке. После продолжительной беседы архидьякон вернулся в Рим к папе с посланием от Орсино, в котором говорилось: «Архидьякон, податель этого письма, передал мне послание Вашего Святейшества и еще кое-что на словах от Вас. Я хорошо понял смысл, заключенный в вашем вопросе». В этом коротком послании трусу, потерявшему самообладание, предлагалось капитулировать… а в остальном папа советовал архидьякону действовать, исходя «исключительно из принципа доброй воли». Это означало (или предвещало) капитуляцию, и в следующем месяце Джулия и Адриана отправились в Рим. Орсино даже попытался извлечь выгоду из создавшегося положения, начисто забыв о собственном заявлении, что скорее предпочтет потерять все имущество, чем вынесет оскорбление. 28 ноября он попросил у папы солидную сумму денег, чтобы заплатить войскам, сказав, что они отказываются двигаться походным маршем до тех пор, пока им не выплатят жалованье. В этот момент войска Орсини столкнулись с серьезными трудностями, и появились признаки будущей страшной измены Орсини.

Теперь женщины могли свободно отправиться в Рим, и софизмы Джулии исчезли так же легко, как упорство Орсино. В конце ноября женщины все еще оставались в Каподимонте, но информатор прояснил ситуацию, объяснив, что они остаются там «в распоряжении… легата Его Высокопреосвященства» и просто были задержаны до прибытия мессира Аничино, доверенного лица Борджиа, который должен сопровождать их «туда, куда они желают отправиться», – иными словами, в Рим. А тем временем у Лукреции продолжалась спокойная провинциальная жизнь в Пезаро.

В это самое время Италия начала испытывать на себе весь ужас чужеземного вторжения. Король Франции наступал во главе хорошо обученной армии, готовой сражаться в сложных климатических условиях и стремящейся к завоеваниям. Франция в целом не стремилась к войне, но даже очаровательной королеве Анне Бретонской не удалось отвлечь короля от стоявшей перед ним цели. Карл VIII был маленького роста, и итальянцы тут же присвоили ему прозвище Le Petito– Малыш. Советники убедили короля в существовании в Неаполе мощной группировки, которая страстно желала господства Франции, и, кроме того, имелись призывы о помощи со стороны Людовико Моро и Джулиано делла Ровере. Причина, по которой французский король оставил свою королеву в Гренобле и 3 сентября оказался в Италии, заключалась в его донкихотской любви к риску и славе.

Вскоре положение стало угрожающим. Французский флот под командованием Луи Орлеанского одержал победу в Рапалло над арагонским флотом, и собравшиеся в Аиксе итальянцы, среди которых были Джулиано делла Ровере, герцог Эрколе д'Эсте, Людовико Моро с женой Беатрис и их пышные дворы, засвидетельствовали свое почтение королю Франции. Через несколько дней в Па-вии произошла трагическая встреча Карла VIII и Изабеллы Арагонской. Изабелла бросилась в ноги королю и, хотя понимала, что он пришел в Италию вести войну против семьи, к которой она принадлежала, умоляла его защитить законную ветвь Сфорца – ее мужа и сына – от узурпатора Людовико Моро. Безусловно, появление Изабеллы и ее мольбы прозвели впечатление на Карла VIII. Но меньше чем через месяц, Джан Галеаццо неожиданно умер. Неизвестно, была ли эта смерть естественной или насильственной, но Людовико вместе с торжествующей женой взошел на престол герцогов Миланских.