Однажды в полночь - Джулия Энн Лонг

– Дайте подумать… Три, по последним подсчетам. Их должно было быть четыре, но одного я лишился, когда позволил Аргоси уговорить себя отправиться в этот салон вместе с ним.

– Какая жалость! Три зернышка – это на одно меньше, чтобы уберечь вас от похода к театру «Халф мун» в полночь.

Джонатан вновь рассмеялся.

Если бы они еще раз засмеялись вместе, все присутствующие мужчины, наверняка, вызвали бы его на дуэль – такое напряжение создавали ее демонстративное к нему внимание и демонстративно глубокий вырез платья. Вот такой она была. Разговаривала с единственным из всех, которому было абсолютно все равно, говорит он с ней или нет, как кошка, которая выбрала человека, который терпеть не может кошек.

– Приходите, мистер Редмонд, – попросила Томми, понизив голос. – На что еще вам убить свое время? Это не то же самое, что усесться за карточный стол. Тем более с вашим здравым смыслом. Насколько я поняла, у вас в запасе есть еще три зернышка. Вас лишили содержания, и, поправьте меня, если я не права, ваш отец не относится к тем, кто с радостью будет платить за вас по долгам, если вы сядете играть без денег. Поэтому, давайте встретимся в полночь у театра «Халф мун». Вы узнаете кое-что интересное. Ах да, не забудьте взять с собой пистолет.

С этими словами Томми развернулась на каблуках и нацелила лучистый поток своего внимания на Аргоси, возвращающегося с шампанским, которое нес, как рыцарь нес бы королеве голову ее врага.

– Лорд Аргоси! – весело воскликнула она. – Разве можно устоять перед мужчиной, который предупреждает мои желания!

Теперь она раскинула сеть, сотканную из сияния и блеска драгоценностей, над Аргоси. И он попался. Он наслаждался. Он забыл про свою зависть к Джонатану. За каких-то пару минут Аргоси сумел убедить себя, что он стал ее любимцем, только потому, что Томми проявила к нему такое внимание. Она немыслимо очаровательна, подумал Джонатан. Очаровательна без всякого усилия. Ей нравится быть очаровательной. Это было вполне очевидно.

Но в то же время Джонатан понимал, что еще было и неким представлением. И ему нравилось это представление, пока он оставался в безопасности, в присутствии людей. Джонатан огляделся, с удивлением и некоторым облегчением сообразив, что никто его не замечает, в то время как Томми сделала еще несколько глотков шампанского с Аргоси, стоивших ей немного лести и тепла, и отправилась очаровывать других гостей.

Что-то ему не хотелось встречаться с этой женщиной в полночь в неизвестном месте.

Однако ему нравилось, как она движется. Джонатан рассеянно подумал об этом, наблюдая, как она удаляется. Если бы шампанское было женщиной, оно двигалось бы так же, с легкой и текучей элегантностью.

Джонатан бросил полного надежд Аргоси в салоне еще до того, как солнце склонилось к закату, при этом неопределенно пообещав ему, что увидится с ним вечером в клубе «Уайтс». И только в том случае, если друг совершит покупку. Пешком он добрался до Бонд-стрит. Свежий воздух унес мрачные мысли. Джонатан неожиданно остановился.

Его внимание привлекла витрина итальянской кондитерской.

В ней за стеклом среди разного рода сдобной выпечки громоздилась гора фруктов, приготовленных из марципана.

Подумать только! Там еще виднелась горсть малины.

Джонатан улыбнулся. Не было никаких сомнений, это добрый знак. Все обязательно будет по его, несмотря на угрозы отца.

Он порылся в карманах, решив пожертвовать несколькими пенсами ради сестры. Вайолет рассмеется, когда увидит это. Потом выбрал несколько марципанов. Владелец магазинчика завернул их с такой осторожностью, словно имел дело с яйцами. Засунув сверток во внутренний карман плаща, Джонатан повернулся на выход с улыбкой, игравшей на губах.

И тут улыбка застыла на его лице, потому что в накидке из гладкого алого сукна, придерживая рукой дверь, стояла обворожительная леди Филиппа Уинслоу.

Глаза ее были прищурены, губы – поджаты. Что было необычно, потому что глаза ее всегда широко смотрели на мир, а губы смеялись.

Сейчас губы у нее дрожали, словно она пыталась не дать вырваться наружу землетрясению, которое держала в себе.

– Филиппа! – Голос Джонатана звенел от воспоминаний и воодушевления. – Какое наслаждение увидеть тебя!

– Ты должен был рассказать мне, – прошипела она. Джонатан глазом не успел моргнуть и уклониться в сторону, как – бац! – ее рука взлетела и влепила ему пощечину.

Ошеломленный, он сделал шаг назад.

– Что за черт?…

Однако Филиппа резко развернулась и была такова. Она заскочила назад в карету, бросив ему через плечо взгляд, от которого могло разорваться сердце. И никаких тебе сладостей.

Ставший невольным свидетелем выяснения отношений, хозяин кондитерской только покачал головой и причмокнул языком.

– Женщины… Они все-таки ненормальные, si[3]?

– Si, – с жаром согласился его Джонатан. Приложив руку к щеке и прищурившись, он глядел вслед уносившемуся прочь экипажу. В голове возникло ужасное подозрение.

– Amore стоит того, si?

– Боюсь, насчет этого мы придерживаемся разных мнений, любезный сэр, – мрачно ответил Редмонд.

Сбитый с толку и в ярости, Джонатан засунул марципаны глубже в карман и остаток пути до дома прошел пешком, позволив ветру остудить лицо, а сам рылся в памяти, оценивая каждый свой шаг с их последней встречи две недели назад и стараясь понять, что он сделал не так, чем заслужил такое отношение.

Женщины – сумасшедшие и капризные создания. Это был единственный вывод, к которому он пришел.

Вот тебе и гадание. Надо будет сказать Вайолет, что это все из-за нее.

На этом неприятные сюрпризы не закончились. Когда Джонатан вернулся домой, оказалось, что его родители неожиданно нагрянули в Лондон.

– Мама! Отец! Какая радость! – Он старался и никак не мог придумать, что сказать дальше. – Я думал, что вы еще немного побудете в Пеннироял-Грин.

Он постоял, дожидаясь поцелуя матери в щеку. Отец опустил газету, которую держал в руках, кивнул сыну и продолжил читать.

– Вайолет настаивала, чтобы я порадовала себя походами по магазинам в городе, и сказала, что за пару дней без меня с ней ничего не случится. Поэтому я решила поехать с ним. Всего на день или два.

«Не сомневаюсь, что настаивала», – подумал Джонатан, развеселившись.

– Отец договорился встретиться с герцогом Грейфолком.

О! Герцог Грейфолк! Джонатан скрыл усмешку. Значит, отец все-таки прислушался к нему.

Он попытался представить, о чем сейчас думает отец, скрывшийся за газетой, но тот ничем не выдал себя. Джонатан раздумывал, не рассказать ли ему о своей встрече с герцогом.