Акимуды - Виктор Ерофеев

017.0

<РАСКЛАД ПОСОЛЬСТВА АКИМУД>

СПРАВКА: АКИМУДЫ – несуществующая страна с мощными ресурсами топлива и совести, поставившая перед собой цель осчастливить Россию.

ПОСОЛ. Космический идеалист примерно сорока пяти лет. Считает, что на сегодняшний момент Россия является «стратегическим центром вселенной», от ее успеха или неуспеха зависит будущее цивилизации.

В подчинении Посла три советника, которые изо всех сил стремятся походить на людей, внешне похожи на обаятельных придурков, имитирующих любимый тип жителей страны пребывания. Впрочем, их внешность ошибочна.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ СОВЕТНИК <ТИМОФЕЙ МЕЖЕРОВ>. Резонер. Блюститель космической нравственности.

КУЛЬТУРНЫЙ СОВЕТНИК <ИВАН ПОСПЕЛОВ. ОН ЖЕ: ВЕРНЫЙ ИВАН>. По собственному определению, «последний гностик», мечтающий о соединении веры и знания. Друг московской богемы. От любви к искусству чуть было не сменил свою половую ориентацию.

НАУЧНЫЙ СОВЕТНИК <СЕРГЕЙ ДУБИНИН>. Внешне ленивый Обломов, внутри которого живет Штольц. Бесстрастный экспериментатор, он нуждается – по агентурным данным – в поставках спермы и яйцеклеток русских людей в обмен на сверхдержаву. По тем же данным, мечтает о селекции русских, очищении их «от аморальности». Через Россию и русский характер хочет понять загадку человека. Порою может быть совершенно бесчеловечным.

РЕФЕРЕНТ <ГЕННАДИЙ ЕРШОВ>. Застенчивый молодой человек.

КОНСУЛ СМЕРТИ. Без имени! По агентурным сведениям, ее собираются в ближайшее время назвать Кларой Карловной. Единственная женщина в посольстве. В отличие от других сотрудников, обладает скверным характером. Ее побаивается и сам Посол. Возможно, ее поведение определено дефектом: она – карлик. По некоторым сведениям, карлик, будущая Клара Карловна, стремится сорвать миролюбивую миссию Посла, потому что «нет ничего общего между ними и нами». Среди прочего, занимается отправкой российских граждан в туристические поездки на Акимуды. Своего рода космический туризм. На первый взгляд вредная тетка с большим воображением. На самом деле – хранительница баланса между добром и злом. В мистических кругах Москвы ее называют Святым Духом, почитают и пишут о ней стихи.

018.0

Я хочу видеть ее мертвой, в гробу, с оторванной головой, но, с другой стороны, хотел бы я с ней примириться?

019.0

<МНОГОПАРТИЙНОСТЬ ЛЮБВИ>

Вот еще одна жизнь течет по московской мостовой, то клокочет ручьем с размокшими, крутящимися окурками, то разливается тщеславной лужей с пузырями, пугающей робких прохожих, то сочится мелкой грязью. Весеннее половодье смерти! Решетка сточной канавы равнодушно приветствует падение жизненных вод в подземную цивилизацию. На что тратим жизнь? На многопартийность любви?

Мы столько раз шумно радовались тому, что нам на обширных полях нашей родины не скучно, скорее избыточно весело, рискованно интересно. Но риски складываются из неумения жить, перезрелой незрелости народного огорода, раздолбанности примитивных понятий. Мы не помним, что мы говорили вчера, и все снова начинается «от яйца». Натужное веселье каторжников во время тюремной чумы и хулиганских поджогов тюремных сортиров, злорадство по поводу повешенного за ноги соседа по нарам – сумма местного жизненного опыта. Возьмешь ли книгу – и зачем читать? Пойдешь ли в театр дышать слабыми энергиями театральных мышей – все валится из рук. Вечеринки остопиздили не меньше любимых людей, из которых они состоят, выращен новый тип человека – homo pornoficus, алкоголь пришел – не привнес сюрпризных ощущений: он мучает кровь и сушит гениталии.

Хочется отбежать, отколоться, уединиться. Но за МКАДом разлито помойное ведро – туда не надо. Остается вообразить, что сегодняшние декорации жизни, как драмы коммунальных квартир, насыщены намеками высших символов, производными всяких промыслов. Капсула! Тебе нужна капсула. Рекламная пауза. Выбора нет. Кант – не помощник. Как всякий современный человек, ты пользуешься услугами рынка. Можно купить зубочистки, но ты берешь машину и ночью бесцельно ездишь по улицам. Однако нужно, чтобы средство твоего транспорта не состояло из здешних опилок. Последнее время наша жизнь неуклонно шла под гору – включишь радио: изо дня в день мы отступали, то с мелкими боями, то просто бежали.

Мне не хотелось случайных автомобильных связей. Верный духу баварской компании, друг своих друзей, я взял на тест-драйв Grand Turismo – и на этом отрешенном от поражений автомобиле стал ездить. Ну, да, ты царь, живи один. Эта машина – как герметический объект флоберовского письма, не допускающий сомнительного общения с бренным миром. GT – мультивитамин, от него сознание вступает в полосу бодрствования. Девайс здоровья. Не нужно и в церковь ходить. Мужчина преображается в салоне свежего воздуха. Пахнет гибискусом. Кругом Гавайские острова. Вот так: только сядешь за руль – и сразу высокие пальмы. Навстречу бегут счастливые дети. Плачут от умиления чернокожие полицейские. Местный король прокладывает тебе путь. Выбери свою рапиру. Едешь, как полная недотрога. Если и привлекаешь внимание, то только своей неземной чистотой. Про остальное лучше напишут техники. GT – высокий и ровный в движении – навеял мне мысль о невнятице моих встреч и дум. Меланхолия не прошла – но я успел себя вырвать из потока общих фекалий. Когда-то дотошный и требовательный, я стал подозрительно мягок к людям, понял, что – суки, а это не лечится.

Сижу – сохну на берегу океана.

019.1

<СВЕТА>

Моя жена Света не любит меня уже несколько лет. Она считает меня сексуально непривлекательным и утверждает, что я говорю банальности. Это я-то – банальности? Я в ужасе замираю. Я – очень впечатлительная натура, ее чудовищные гадости обжигают мое сознание. Она любит стебные удовольствия; она смеется грубыми волнами смеха. Ее надо гнать в шею?

Я перестал писать. Хожу и думаю: почему разлюбила? Я вполне харизматичен, но у меня пузо. Я ношу черные свитера, потому что я его стесняюсь. У меня налитой пупок, как у беременной женщины. Я худой, сутулый – пузо делает меня карикатурой. Я – послевоенное дитя моей родины, я не могу перестать жрать. Я дорвался до еды в самом мистическом смысле этого слова.

Я много жру доброкачественной ресторанной пищи, я каждый день пью хорошее французское вино. Я даже стал разбираться в винах. Вот меня приглашает специальный винный журнал на дегустацию возле Патриарших прудов. Я приезжаю, не подозревая о провокации, передо мной на столе стоят семь неопознанных в высоких бокалах вин. Мне предлагают определить, какие из них вина Роны, а какие – подделки, сделанные в других странах. Я беру первый бокал. Я понимаю, что я – единственный герой этого романа. До этого я заказываю теплый козий сыр с салатом и трусливо смотрю на бокалы. На меня нацелены фотоаппараты винного журнала и телекамера финского телевидения. Отступать некуда.

Я выпиваю первый бокал. Я принимаю внутреннее решение разбить вина не по цвету и запаху, а по математическим пропорциям, которые отразятся не во рту, а в мозгу. Рот слишком субъективен для подобной акции.