Дни мечтаний - Кеннет Грэм

колоколов, грохот артиллерийских пушек и хриплые крики возбужденной толпы, хлынувшей на пристань, приветствовали нас. В тот миг мы ощутили, как высоко ценят в обществе наши заслуги. Сам лорд-мэр, вместе с несколькими адмиралами английского флота, встречал нас у трапа. Мы важно шествовали по нему: я с принцессой и мои потрепанные сражениями и непогодой люди, сгибавшиеся под тяжестью добычи. Все пришли в восторг при виде французского фрегата, пиратских сокровищ и свежих, еще не успевших зажить, шрамах на наших телах. Но больше всего мне понравилось, как оценили принцессу: ее называли душкой, несравненной очаровательной брюнеткой, истинной поддержкой настоящему герою, принцессой чистых кровей.

Приглашения сыпались со всех сторон и, в первую очередь, на торжественные званные обеды в нашу честь. Но я сурово отклонил все праздничные предложения. Несколько экипажей, запряженных четверками лошадей, которые я приказал подать сразу же по прибытии, перегораживали главную улицу, поэтому мы посчитали необходимым поскорее разместиться в них и уехать туда, где нас ждало истинное торжество, по сравнению с которым встреча в Плимутском порту показалась бы небольшой прелюдией. Я усадил принцессу в самый позолоченный из экипажей и устроился рядом с ней. Ребята из моей команды взгромоздились, кто как мог, в остальные кареты. Хлыст щелкнул в воздухе, толпа расступилась и зашумела, лошади пустились вскачь. Прощальный звон колоколов несся нам вслед…

Да, это был звон, сомневаться не приходилось. Гонг, возвещавший чай в классной комнате.

– Как незаметно пролетело время, – подумал я и соскочил с плота, чья конструкция довольно сильно пострадала от постоянных раскачиваний. Почувствовав неожиданный голод, я поспешил вниз, но вдруг до меня донеслись голоса – пожилые дамы прощались с хозяйкой дома. Мужчина по-прежнему получал по заслугам, ему приходило несладко. Но какое до этого дело Мужчине?! Моря с островами лежали у его ног, он мог захватывать фрегаты и побеждать пиратов двумя взмахами абордажной сабли. И принцесс ему хватало. Многие принцессы мечтали встретиться с ним, правильные принцессы!

Дракон поневоле

Следы на снегу часто вдохновляли нас на разные выдумки, казались белоснежным чудом в мире, полном серости. В книге стихотворений Вордсворта27, которую тетушка торжественно преподнесла кому-то из нас, воспевались одновременно и следы, и чувства, порождаемые ими. Однако, мы не ценили подобную поэзию. Следы на песке были нам намного понятней, мы принимали сторону моряка Крузо, а не стихотворца Вордсворта. Волнение и восторг перед тайной, любопытство и тревожное ожидание – вот главное, что пробуждалось в наших сердцах, и оставляло в них след, будь он песочный или снежный.

В то зимнее утро мы проснулись рано и удивились странному свету, наполнявшему комнату. Когда же мы поняли, что снегопад за окном не волшебная мечта, а ощутимая реальность, осталось лишь схватить одежду и вступить в борьбу со шнурками, казавшимися в тот момент нелепой выдумкой, и с пуговицами, которые зачем-то необходимо было застегнуть, в то время как там, за дверями, ждала зима. Когда наступило время обеда, нас пришлось силой, за шкирку, затаскивать в дом.

После короткого перемирия битва должна была возобновиться, но мы с Шарлоттой немного уставшие от ледяных снарядов, пробиравших до дрожи, покинули вытоптанное поле боя и отправились исследовать белое девственное пространство вокруг него. Он лежал перед нами, загадочный мягкий покров, спрятавший под собою знакомый мир.

Легкие следы принадлежали, скорей всего, случайно приземлившейся птице, но рядом с ними виднелись отпечатки, показавшиеся нам удивительно загадочными. Мы наткнулись на них около куста, и долго их разглядывали, присев на корточки. Опытные следопыты, мы досадовали, что не можем с первого же взгляда определить, какой зверь оставил след на снегу.

– Ты не знаешь? – с легким презрением произнесла Шарлотта. – Я думала, ты разбираешься во всех животных, даже в древних.

Слова сестры подстегнули меня, и наскоро, хоть и без особой уверенности, я перечислил множество млекопитающих и не только, обитающих как в Арктике, так и в Тропиках.

– Нет, – поразмыслив, сказала Шарлотта, – никто из них не подходит. Этот зверь ящероподобный. Как ты сказал? Игуанадон? Может быть. Но они не водятся в Англии, а это чисто английское животное. Я думаю, что это дракон!

– Слишком маленький для дракона, – возразил я.

– Что ж, и драконы бывают сначала маленькими, – сказала Шарлотта, – как и все остальные. А, может, это маленький дракон, дракончик, и он потерялся. Я бы хотела, чтобы у меня был дракончик. Он бы царапался и плевался, но не мог бы навредить по-настоящему. Давай выследим его.

И мы отправились исследовать заснеженный простор, рука об руку, полные надежды и ничуть не сомневающиеся, что несколько грязных отпечатков на снегу позволят нам поймать половозрелую особь сказочного животного.

Мы преследовали чудовище на пастбище и вдоль изгороди, тянувшейся через поле, а потом следы вывели нас на дорогу, по которой ходят не только сказочные существа. Именно поэтому на ней было трудно разглядеть отпечатки лап нашего дракона, они терялись среди прочих. Однако, воображение и одержимость способны придать сил в любой ситуации, поэтому мы не сомневались, что идем в правильном направлении. К тому же, следы периодически появлялись вновь, так, во всяком случае, утверждала Шарлотта. Это был ее дракон, и всю ответственность за поимку зверя я возложил на нее, а сам лишь скромно семенил рядом. Мы, как-никак, отправились в экспедицию, и к чему-то она должна была привести.

Шарлотта провела меня еще через одно-два поля, потом сквозь небольшой лесок, и мы снова оказались на дороге. Я начал догадываться, что уязвленная гордость не позволяет сестре признать ошибку, и заставляет притворяться, что она все еще может разглядеть какие-то следы. В конце концов, она радостно протащила меня сквозь пролом в изгороди, явно ограждавшей чью-то частную территорию. Снежная пустыня лугов и полей исчезла, мы оказались в ухоженном, тихом саду, отнюдь не кишевшем драконами. Я сразу понял, куда мы попали. Это был сад моего друга циркача, и я в первый раз проник в него так беззаконно. Вскоре мы увидели самого хозяина, он не спеша прогуливался по дорожке с трубкой во рту. Я подошел к нему и вежливо поинтересовался, не встречал ли он поблизости зверюгу.

– Могу я полюбопытствовать, – весьма учтиво ответил друг, – о какой именно зверюге идет речь?

– О ящероподобной, – объяснил я. – Шарлотта считает, что это дракон, но она не очень хорошо разбирается в животных.

Циркач неторопливо огляделся.

– Не думаю, – произнес он, – что здесь водятся драконы. Но обещаю, что если наткнусь на какого-нибудь, сразу же приведу его к вам.

– Спасибо большое, – сказала Шарлотта, – но не стоит беспокоиться, может это и не дракон вовсе. Просто я увидела небольшие следы, и мы пошли по ним, и они, как будто, привели нас сюда, но, возможно, все это ошибка. Спасибо вам, в любом случае.

– О, это нисколько меня не затруднит, – весело произнес циркач. – Буду рад помочь. Но вы могли и ошибиться, что верно, то верно. Стемнело и, скорей всего, зверь, кем бы он ни был, уже далеко. Думаю, вам лучше зайти и выпить чаю. Растопим камин, я достану большущую книгу о животных, вы такой и не видали раньше. В ней нарисованы все животные, какие только есть на свете, и картинки цветные. Мы обязательно найдем в ней вашего зверя!

Мы всегда были не прочь выпить чаю, и тем более не могли отказаться от предложения полюбоваться красивыми картинками. Специально для нас хозяин поставил на стол варенье и абрикосовый джем, а потом раскрыл книгу с животными, в которую действительно вместились все звери, когда-либо существовавшие на земле.

Когда пробило шесть, благоразумная Шарлотта начала пихать меня локтем в бок. Мы с трудом оторвались от разноцветных образов звериного мира и нехотя поднялись на ноги.

– Я провожу вас, – сказал циркач. – Мне хочется выкурить еще одну трубку, к тому же, прогулка пойдет мне на пользу и совсем не обязательно вести при этом беседу.

Мы сразу же повеселели от его слов. Нам предстоял долгий путь, а после уютной теплой комнаты и ярких иллюстраций, мир за окном казался особенно темным и страшным. Но, если