Мое безрассудное сердце - Джо Гудмэн

В этот момент она вовсе не походила на женщину, которая управляет судоходной империей.

Капля горячего воска упала Декеру на руку. Оттолкнувшись от косяка, он положил одежду на стол, поставил свечу перед Джонной и счистил с руки воск.

— Вы не обожглись? — Она опустила кружку и, не спрашивая разрешения, взяла его за руку. Он по-прежнему сжимал в кулаке серьгу. — Дайте-ка я взгляну.

— Ничего страшного.

— У вас будет волдырь. Нужно смочить холодной водой.

Декер отнял руку. Пальцы Джонны, скользнувшие по его коже, были очень нежными.

— Ничего страшного, — повторил он. Она пожала плечами.

— Хотите молока? Я могу подогреть.

— Я не люблю теплое молоко.

Джонна посмотрела на свою кружку, и на лице ее появилась слабая, кривая улыбка.

— Я тоже.

— Тогда почему…

— Привычка, я полагаю. Кроме того, оно успокаивает.

И она тут же опустила глаза, словно смутившись своего признания. Декер не знал, что на это сказать. Интересно, что она сделает, если он положит руку на ее голову, запрокинет лицо и поцелует в дрожащие губы? Остановит, если он положит руку ей на грудь?

— Я обычно подогревала молоко отцу, когда ему не спалось, — проговорила она минуту спустя. — Мы часто сидели с ним здесь, на кухне, и разговаривали — иногда несколько минут, а иногда до самого рассвета.

— Вы скучаете по отцу?

— Почти все время, — сказала Джонна. Она, казалось, была не против его общества. Декер выдвинул стул и уселся сбоку от Джонны.

— А по матери вы скучаете?

— Нет, — ответила девушка. — Но отец тосковал. Теперь я это поняла. Я мало жила с мамой, поэтому годы, прожитые вместе с отцом, для меня особенно дороги. — Она опять взглянула на Декера, словно оценивая его реакцию на свои следующие слова:

— Знаете, отец хотел сына.

Ни Джек, ни брат даже не упоминали об этом. Может быть, Колин так много значил для Ремингтонов еще и по этой причине?

— Я не знал.

— Это так. Мама умерла, подарив ему мальчика. Но ребенок тоже умер. Кажется, папа так и не простил себе этого. — Джонна выпрямилась и невесело засмеялась. — Не понимаю, зачем я все это вам говорю?

Декер отодвинул кружку с молоком подальше, чтобы Джонна не могла до нее дотянуться.

— Возможно, вам нужна твердая опора, — бросил он.

Джонна улыбнулась, и эта улыбка пригвоздила Декера к стулу. Ему пришла в голову мысль, что она правильно делает, пряча свои чувства и мысли от посторонних глаз. В бостонской гавани женщины с внешностью Джонны Ремингтон командуют только в одном месте — в спальне, выходящей на боковую улочку.

Улыбка Джонны дрогнула, а затем и вовсе исчезла под изумленным взглядом Декера. Она облизнула верхнюю губу, убирая молочную полоску, и спросила, указывая на сжатую в кулак руку:

— Что у вас там? Серьга?

Брови Декера высоко взлетели.

— Вы знаете о ней?

— Конечно, — просто ответила она. — Одна из служанок нашла ее у вас в куртке во время чистки. Она показала ее миссис Девис, а та принесла мне. Я уверила ее, что серьга не украдена, и велела положить обратно. Можно? — Джонна протянула раскрытую ладонь.

С некоторой неохотой Декер разжал кулак и, сам не понимая, зачем он это делает, положил сережку на ладонь девушке.

Восхищаясь драгоценной вещью, Джонна перевернула ее и увидела буквы ER, выгравированные на золотой капле.

— Какая красота! — проговорила Джонна тихим, почтительным голосом. — Elizabeth Regina. Королева Елизавета. Колин описывал мне эту серьгу. Ее изготовили ко дню коронации Елизаветы, не так ли? А это значит…

— Что ей почти триста лет.

— Она очень ценная.

— Она бесценна, — сухо возразил Декер. В его голосе Джонна почувствовала незнакомую резкость. Она вернула ему серьгу, и Декер спрятал ее в карман куртки.

— Простите, — сказала девушка. — Я не хотела вас обидеть. Я немного знаю, что значит для вас эта вещь.

— Вы можете знать только то, что вам рассказал Колин, — холодно проговорил молодой человек. — Вы понятия не имеете, что она действительно для меня значит.

Джонна слегка приподняла брови.

— Простите, — повторила она. — Конечно, вы правы.

Декер никак не прореагировал на ее извинение, возможно, он его даже не слышал. Когда Джонна произносила его, Декер встал и с грохотом отодвинул стул.

— Наверное, я все же выпью в конце концов, — сказал он.

— Молоко в холодном шкафу сзади… — Джонна осеклась, потому что Декер направился обратно в кладовую. Он вернулся с полупустой бутылкой виски, которую приметил еще по пути в подвальное помещение.

— Стаканы?

Джонна указала на посудный шкаф.

— Два, пожалуйста.

Ничего не говоря, Декер достал два стакана, поставил их на стол рядом с бутылкой и налил добрую порцию в каждый. Подняв стаканы, внимательно посмотрел на них и наконец подал Джонне тот, в котором, по его оценке, виски было чуточку меньше.

— Так почему же вам не спится? Вы опять поспорили с Шериданом?

«Опять?» — чуть было не возразила она, но передумала. Что случится, если Декер узнает о ее первом споре с Грантом? Что плохого, если он узнает и о последнем?

— Вы слышали, он сказал, что был вечером в Фэнейл-Холле. Там выступал Гаррисон.

— Собрание сторонников отмены рабства?

Джонна кивнула.

— Вы этого не одобряете?

— Это не совсем точно, — начала она. — Я считаю, что это опасно. Он был очень возбужден, когда пришел сюда. У него появилась идея встретиться с человеком, которого называют Сокол.

— Сокол? — Декер посмотрел на Джонну с недоумением. Она же предполагала, что это имя вызовет у него иную реакцию. — Я не знаю такого имени.

— Значит, вы единственный человек в Бостоне, которому оно неизвестно. Разве вы не читаете газет, капитан Торн?

— В последнее время — нет.

— Об этом человеке писали задолго до того, как вы слегли.

— Значит, я прозевал эту статью, — беспечно ответил Декер. Джонна фыркнула, ясно давая понять, что другого она и не ожидала.

— Сокол — это имя, которое дали получившие свободу рабы своему освободителю. Гаррисон услышал об этом и написал статью в своей газете.

— Стало быть, это мужчина?

Джонна открыто посмотрела на него.

— А почему вы думаете, что их освободитель — мужчина? — спросила она. — Это могла быть и женщина.

— Вам очко. — Декер отхлебнул виски.