Люди зимы - Дженнифер МакМахон

Глубоко вздохнув, Рути нащупала лежащую на руле руку Базза и положила сверху свою теплую ладонь. Ладонь Базза была грубая, покрытая мозолями и следами от ожогов, а с кожи не сходили пятна машинного масла, хотя руки Базз мыл достаточно часто — иногда даже со специальным мылом, которое, как она знала, продавалось в магазине автозапчастей. В призрачном зеленоватом свете, исходившем от приборной доски, Рути хорошо видела его лицо: надвинутую на лоб бейсбольную кепку с изображением головы инопланетянина, прищуренные глаза, устремленные на заснеженную дорогу впереди, четко очерченные губы, упрямый подбородок, который не скрывал даже поднятый воротник потрепанной рабочей куртки со множеством карманов, битком набитых всякими мелкими предметами, из которых, как ей порой казалось, и состоял сам Базз. Здесь были сигареты, зажигалка, ледерменовский мультитул в чехле, бандана, миниатюрный, но сильный бинокль, ручка-фонарик, мобильник и много чего еще.

Пожалуй, больше всего Рути любила, когда они вдвоем ездили кататься на его мощном пикапе-внедорожнике. Уже несколько раз Базз возил ее в холмы «охотиться на НЛО», как он сам это называл. Остановив машину где-нибудь на склоне, они пили из большого термоса горячий кофе с бренди или пиво из жестяных банок, и Базз снова и снова рассказывал, как однажды он ездил со своим лучшим другом Трейсером на «охоту» к ферме Бемисов, и как в темноте они заметили странный огонек. «Он подмигивал и пульсировал, становясь все ярче и все заметнее, — говорил Базз. — Сначала огонек оставался на месте, потом поднялся вверх по склону холма, а затем снова спустился к кукурузному полю». Именно тогда, утверждал Базз, они с Трейсером заметили небольшое существо, точнее — какой-то светло-серый силуэт, который с непостижимым проворством двигался сквозь заросли кукурузы». По его словам, он буквально летел, лавируя между стеблями; ни один человек не мог бы бежать с такой скоростью, к тому же траектория его движения менялась совершенно непредсказуемым образом.

«Я точно знаю, это был инопланетянин! — торжественно заявил Базз, возбужденно сверкая глазами. — Серые человечки — слыхала о таких? Трейсер, кстати, тоже его видел. Этот пришелец был совсем невысоким — фута четыре с половиной, а еще на нем было что-то вроде накидки, которая развевалась во время бега. Я абсолютно уверен, что это он разделался с овцами и коровой. Инопланетяне часто используют домашний скот для своих экспериментов — они выкачивают из животных кровь и забирают органы для исследования, причем проделывают это с хирургической точностью. Ни один хищник не способен на подобное».

Слушая Базза, Рути кивала, а сама думала о том, что Трейсер, конечно, неплохой парень, только слишком любит забить косячок. Лично она не понимала, как человек может употреблять столько дури и при этом не спятить раз и навсегда. Рути не сомневалась, что «серый человечек» привиделся Баззу и Трейсеру именно после того, как они несколько раз пыхнули.

И, тем не менее, даже без рассказанной Баззом истории, о Чертовых Пальцах и окрестных лесах ходило немало слухов — странных, порой даже жутковатых.

— Ну вот, приехали, — сказал Базз, сворачивая на подъездную дорожку, которая вела к дому Рути.

— Отлично… о, черт! — пробормотала Рути, увидев, что окна кухни и гостиной ярко освещены. — Черт!.. — повторила она, доставая из кармана упаковку мятных таблеток и отправляя в рот сразу три штуки. Похоже, мать не спала — даже шторы на окнах были отдернуты, словно она то и дело поглядывала на дорожку, дожидаясь возвращения блудной дочери.

Поддернув рукав куртки, Рути нажала кнопку подсветки своих дешевых электронных часов и всмотрелась в крупные, угловатые цифры. Дисплей показывал один час и двенадцать минут пополуночи. Ого!.. Похоже, ей здорово влетит!

Повернувшись к Баззу, она небрежно поцеловала его в губы. От парня резко пахло травой и джином, и Рути подумала, что и от нее, должно быть, разит не меньше, только в отличие от Базза она будет дышать на мать не только спиртным, но и мятой.

— Пожелай-ка ты мне удачи, — проговорила она упавшим голосом.

— Удачи, — эхом откликнулся Базз и подмигнул. — Позвони завтра, мне хочется знать, сильно ли твоя мать на тебя орала.

Отворив дверцу, Рути спрыгнула на землю и тут же провалилась в свежевыпавший снег по самые лодыжки. Прощально махнув Баззу рукой, она повернулась и зашагала к дому, изо всех сил стараясь ступать твердо и не шататься. Дышала Рути широко раскрытым ртом, надеясь хоть немного ослабить запах спиртного. Воздух был холодным и свежим, однако она сомневалась, что успеет проветриться. Эх, не нужно ей было пить джин после пива, да и трава, которую принесла Эмили, оказалась по-настоящему убойной. Если мать и не почует идущий от дочери запах, то догадается обо всем по неверным, раскоординированным движениям… А-а, все равно!..

Все же Рути несколько раз хлопнула себя по щекам руками в перчатках с обрезанными пальцами.

«А ну-ка, соберись! — приказала она себе. — Возьми себя в руки!».

Но все было тщетно, и Рути вздохнула, подумав о том, что теперь мать съест ее живьем. Вот возьмет да и запрет ее дома на месяц — с нее станется. Что она тогда будет делать? Сидеть столько времени в четырех стенах, не имея возможности даже встретиться с Баззом — от одной мысли об этом можно было рехнуться.

Не отрывая взгляда от освещенных окон, Рути поднялась на крыльцо. За окнами не было никакого движения, и это показалось ей странным. Лечь спать, не погасив свет, мать не могла — в их доме к экономии электричества относились очень серьезно. Непогашенный свет в туалете, где стояла лампочка всего-то в двадцать пять свечей, мог повлечь за собой самые серьезные санкции.

В последний раз поглубже вдохнув воздух, Рути медленно отворила входную дверь, шагнула в прихожую и бесшумно притворила за собой дверь. Мысленно она уже приготовилась возражать и отругиваться, но, к ее огромному удивлению, мать вовсе не поджидала ее на пороге, чтобы читать нотации.

Ненадолго остановившись, Рути прислушалась.

Ничего. Ни шороха, ни звука шагов, ни вопроса: «Ты хоть знаешь, который сейчас час?», произнесенного ядовито-обличительным тоном. В доме было тихо, словно все его обитатели спали крепким сном.

Пока все складывалось удачно.

Рути сняла парку, сбросила с ног башмаки и в одних носках прокралась на кухню. Там она налила стакан воды и с жадностью выпила, облокотившись о буфет. Резкий свет горевшей под потолком лампы заставил ее несколько раз моргнуть.

Интересно, почему мать не погасила свет?

Оглядываясь по сторонам, Рути увидела, что оставшаяся от ужина посуда была вымыта и убрана на место, и только на столе стояла нетронутая чашка чая. Чай успел остыть — когда она потрогала чашку, та показалась ей холодной, как камень. На блюдце рядом с чашкой лежал кусок яблочного пирога, его край был надломлен, а рядом валялась вилка. Мамин яблочный пирог Рути очень любила, поэтому сейчас она доела остатки, а блюдце поставила в раковину.

Погасив свет в кухне, она отправилась в гостиную, чтобы выключить свет и там. Дровяная печь прогорела, в топке остались одни угли. Они еще тлели, и Рути подложила в печь пару поленьев и прикрыла вьюшку на ночь.