Моя ревность тебя погубит - Лиза Лазаревская

от времени дёргалось, как и нижняя губа. В глазах я видел (или просто пытался увидеть) множество сомнений, которые перекрывали отличный результат нашей словесной сделки. Краснота на лице проявлялась всё больше и больше. Несмотря на то, что в здесь довольно холодно, она уже проводит тремя пальцами по лбу, чтобы стереть пот.

Повисла тишина. Мерзкая тишина, за которой кроется история «купли-продажи» шестнадцатилетней девочки.

— А мы сможем с ней видеться?

— Нет, — коротко отвечаю я.

Она будет только моей.

— И не думаю, что это вам нужно будет.

— Я… — снова неловко начинает женщина, опустив взгляд вниз. — Я сейчас приду. С документами.

— Хорошо.

Иногда я искренне сожалению, что в нашем мире за деньги можно купить всё — даже человеческую жизнь. Любые мои чувства притупляются, мысли разбегаются, как муравьи на кухне при включённом свете. Наверное, на меня лёг груз. Груз мерзкого осознания — что всю свою жизнь она прожила с матерью, которая способна продать её незнакомому взрослому мужчине. Мужчине, которого она впервые видит.

Бедная моя девочка. Сейчас у тебя всё будет хорошо.

***

— Привет, — радостно здоровается она, садясь на свое почетное пассажирское место.

— Привет, принцесса. Чего такая счастливая?

— Ничего, просто рада, что дома все было хорошо, — чуть смущаясь, говорит она.

— Это отлично. Вот, кстати, твоя справка, — я передаю ей смятый клочок бумаги. — Впишешь свою фамилию и поставишь дату, какая тебе нужна.

— Стас, а можно попросить тебя это написать? — неуверенно говорит Полина. — Вдруг моя учительница узнает мой почерк.

— Какая ты продуманная. Конечно, давай я всё напишу, когда подъедем.

Но по истечению минут двадцати мы стояли не возле школьного двора, а на парковке ресторана, в котором я часто обедаю или ужинаю.

— Стас, а почему мы здесь? — недоуменно спрашивает Полина. — Я ведь опоздаю в школу.

— Малыш, сегодня можем забыть о школе. Ты сегодня завтракала?

— Подожди, как это забыть о школе? — она настолько волнуется и переживает, что в миг щеки заливает красным оттенком.

Совсем запуганная бедняжка.

Я выхожу из машины и открываю ей дверь, становясь возле нее.

— Вдруг учительница маме позвонит…

— Принцесса, я тебе обещал, что решу любые твои вопросы. Поэтому ни о чем не волнуйся, пожалуйста. Давай сначала позавтракем, а потом я отвезу тебя в школу, если ты настолько переживаешь. Договорились? — спрашиваю, подавая ей руку, чтобы она вылезла из машины.

— Ладно… Просто боюсь…

— Не бойся, — твердо перебиваю её я, поглаживая рукой её шелковые волосы.

Ещё немного — и я просто сдохну, полностью от нее одурманенный. Полностью потерявший контроль. Мне хочется смотреть на нее сутками. Хочется подарить целый мир.

Моя рука заставляет её лицо приподняться — сам же я немного наклоняюсь, чтобы мы хоть как-то с нею сравнялись.

— Стас, — шепчет она.

— Со мной ты можешь не бояться ничего, принцесса. Я уже говорили и скажу ещё много раз.

Еле сдерживаясь, я целую Полину, не позволяя ей ни отойти, ни отвергнуть меня. Она пытается повернуть голову, но спустя несколько соглашается на мою инициативу.

Я — твой мужчина. И я никому не позволю причинить тебе боль.

10. Стоит того, чтобы ждать

Этим утром я отвёз Полину в школу, как делаю это каждый день. Когда её мать начала к ней лучше относиться из-за нашего разговора, она буквально начала светиться от счастья.

Сразу же после школы я вернулся в её район и пошёл прямиком к ней домой. Поднимаясь по ступенькам в подъезде, я ловлю себя на мысли о том, что она ходит здесь каждый день, живёт в этой разрухе, со своей блядской матерью, которая всячески над ней издевается. Представив, что её дружки-алкаши вообще могли с ней сделать за всё это время, у меня сжимаются кулаки. Я в шаге от того, чтобы забрать её отсюда, от этих чёртовых родителей, если бы не её дикое желание оставаться и присматривать за отцом.

Возможно, так действительно будет лучше, пока она не достигнет совершеннолетия и не привыкнет ко мне окончательно. У меня будет время развестись с женой и решить какую-то часть вопросов по работе.

Поднявшись на нужный этаж, глазами я нахожу номер квартиры и стучу в дверь. Стучу до тех пор, пока мне наконец не открывает её мать — опухшая, разбитая, растрёпанная, в старом застиранном халате, с явно выраженным запахом перегара. И даже без перегара можно понять, что она вчера выпивала.

— Доброе утро, — улыбается она, уходя с прохода, чтобы я мог зайти внутрь. — Пожалуйста, приходите. Может, вам сделать чай или кофе?

— Нет, я приехал только отдать вам документы на новую квартиру, — повторяю я то, что говорил вчера по телефону. — И обсудить кое-что касательно вашей дочери.

— Да, конечно.

Она провожает меня в гостиную. Прочистив горло, я сажусь на диван, после чего кидаю папку с документами на небольшой деревянный столик. Это квартира из новостроя, одного из лучших в городе, который строила моя компания. Обеспокоенная, с трудом подавляющая эмоции, она берёт папку и начинает пролистывать бумаги.

Замечаю, как трясутся её руки и бегают глаза.

— Я хочу, чтобы сегодня вы собрали вещи и уже в ближайшее время переехали в новую квартиру.

— Конечно, я так и сделаю. Прямо сейчас начну собирать вещи.

— Тогда не будем тянуть. Завтра я пришлю людей, которые помогут вам с переездом и отвезут по нужному адресу.

— Завтра?

Возможно, сегодня она хотела отметить такое событие?

— Да, завтра, — раздражённо отрезаю я. — Я не хочу, чтобы Полина продолжала жить в этих ужасных условиях.

Рассматривая эти обшарпанные стены и чувствуя сочившийся отовсюду спёртый запах, мне претит мысль о том, что Полина провела здесь всю свою жизнь. Рядом с ужасной матерью и её друзьями-алкашами, о намерениях которых понятно даже дураку. Я бы мог задушить их всех собственными руками, если бы они притронулись к ней.

Блять, эти мысли действительно убивают меня.

— Что мне сказать Полине? — резко спрашивает она. Не думал, что она поинтересуется о том, что сказать ей.

— Мне плевать, что вы ей скажете. Придумайте, что хотите, — я встаю с дивана, ненамеренный больше здесь оставаться. — И больше, чтобы ноги её здесь не было.

— Я её не трону, — лебезит она, прижимая папку к груди. — Когда вы её заберёте?

— Когда ей исполнится восемнадцать лет. До тех пор я хочу, чтобы вы о ней заботились. Про то, как с ней обращаться, я уже сказал. И не дай бог хоть один волос упадёт с её головы.

Не дожидаясь её ответа, я снимаю с себя пиджак и выхожу