Моя ревность тебя погубит - Лиза Лазаревская

по стройной спине — касаюсь бюстгальтера и силой расстёгиваю его, ломая застёжку.

— Да ты мне новое белье должен, — смеясь, говорит она и заставляет меня просто озвереть от злости.

— Замолчи, — приказываю я.

Она слушается.

Чудовищная жара заставляет нас обоих вспотеть.

Вновь целую её шею и меня начинает тошнить. Приторный аромат духов врезается в ноздри — чёрт, как же мне осточертел этот отвратный аромат. Но больше всего раздражает, что его присутствие не позволяет в полной мере представлять здесь её. Я могу заставить жену заткнуться. Я могу закрыть глаза. Но запах — выдаёт запах.

На секунду пытаюсь вспомнить как она сегодня пахла. Если не вспомнить, то хотя бы вообразить — она пахла упавшими на траву яблоками и свежезаваренным чаем. Пахла мороженным, которое умяла с утра вместо завтрака. Пахла гортензией, купленной на выходе супермаркета.

Она пахла нежностью и моей квартирой.

Вдыхаю. Ещё раз. И ещё.

Как же ты приятно пахнешь, моя принцесса. Каким же счастливыми ты меня делаешь, Полина.

Голова кружится.

Меня накрывает волна удовольствия — и я облегчённо вздыхаю, не решаясь открыть глаза.

Побудь со мной ещё немного, принцесса. Не исчезай. (Прим от автора: этот момент отредактирован и изменён. В новой версии этой главы Стас не переспал со своей женой, а хотел поговорить о разводе)

***

У меня нет ничего — абсолютно никаких данных, только приблизительное время прихода домой. Чувствую, что совсем обезумел, но позволять и дальше бедной Полине терпеть этот кошмар не могу.

Не успеваю прикурить очередную, как в правом зеркале вижу женщину, идущую в нужном мне направлении.

Часы показывают двадцать три минуты седьмого. Думаю, всё сходится. Это ли не совпадение, но больше никого нет.

Сразу же выхожу и иду ей навстречу.

— Добрый вечер.

— Добрый. Вам что-то нужно? — спокойно спрашивает она, перекладывая пакет из одной руки в другую.

— Скажите, Полина ваша дочь?

— Полина? — переспрашивает она, будто не веря своим ушам. — Да, Полина моя дочь. А что такое? Что она уже натворила? — она сразу меняется в лице — каждая мышца напрягается, глаза краснеют, дыхание учащается.

— Она ничего не натворила, но мне бы хотелось с вами кое о чём поговорить.

— О чём?

— Для начала скажите, как мне к вам обращаться?

— Вера.

— Вера, я Стас. Давайте сядем ко мне в машину.

— Стойте, я ничего не понимаю.

— Поверьте, исход нашего разговора решит все ваши финансовые проблемы. Так что не задерживайте — ни меня, ни себя.

9. Властный поцелуй

С минуту мы сидим молча, а мать Полины почти не шевелится. Только когда видит, как я достаю пачку сигарет из кармана, просит одну.

— Зачем я здесь? — рассеяно спрашивает женщина, когда я арикуриваю ей.

— Вы считаете, что вы нормальная мать? — спрашиваю я в лоб, не подбирая слов.

Женщина сильно удивляется, вскилывая брови, но даже после такого держит себя в руках.

— Что эта тварь мелкая вам уже обо мне рассказала?

— Послушайте, я не собираюсь призывать вас к совести или читать нотации.

Она выглядит довольно уставшей или даже можно сказать «помятой». Волосы собраны в низкий хвост, приглажены. Синяки под глазами, переходящие в мешки. Но при этом она красивая женщина — Полина действительно очень похожа на неё.

Не могу поверить, что если бы я не вмешался в их жизнь, то улыбка с лица этой маленькой беззащитной девочки навсегда сошла бы.

— Если бы будете отвечать на мои вопросы, диалог явно пойдет быстрее, — требовательно говорю я, из-за чего она даже еле заметно вздрагивает.

Ещё немного помедлив, она всё-таки отвечает:

— Нормальная я мать, хорошая. Если бы вы всю жизнь работали столько же, сколько и я — так же срывались бы.

— Поверьте, я работаю всю свою жизнь, но сейчас мы говорим не об этом. Мы не так давно с ней познакомились и я, честно сказать, недоволен тем, в каких условиях ей приходится жить.

— В каких таких «условиях»? — она пытается дерзить, но из-за страха слабо получается.

— В постоянном страхе перед матерью, которая может выгнать ребенка на ночь из дома.

Здесь она замолчала, но я продолжил.

— Давайте уже перейдем к делу. Я хочу забрать Полину. И за это я готова заплатить вам столько, что вам не придется больше работать до конца своей жизни.

Глаза женщины округлились. Она явно удивлена — а может даже шокирована, потому что лицо её в миг приобрело красный оттенок.

— Отдать Полину? — наконец выдавила из себя она, чуть ли не хватаясь за голову.

Видно, что она находится в бешенной растерянности, словно не верит своим ушам — сводит брови на переносице, взгляд ни разу не задерживает на мне более, чем на несколько секунд — всё бегает по салону машины, как испуганный таракан.

— Я не понимаю… Вы мне заплатите?

Человек, который ничего не чувствует, который в принципе не достоин жизни на земле — она размышляет о моём предложении. Я собирался услышать хотя бы несколько вопросов — кто я такой? Откуда я знаю шестнадцатилетнюю девочку? Где она? Всё ли с ней в порядке? Почему её ночью не было дома? Хотя может ли это интересовать человека, который сам систематически выгонял её куда-то бродить до ночи в холод и дождь? Мне противно смотреть на это мерзкое существо. Оно вызывает во мне отвращение. Отвращение я прячу под маской спокойствия и безразличия, словно в обычный солнечный денёк покупаю квас в магазине.

— Я не просто вам заплачу. Помимо денег, я решу все ваши проблемы. Вы переведите в другую, простквартиру. У вашего мужа будут сиделки. Я официально вас трудоуструю, но вам даже не придется вставать с кровати.

— И… Что мне нужно будет сделать?

— Для начала — не смейте её трогать. Ни при каких обстоятельствах. Если на её теле появится хоть одна царапина, то я превращу вашу жизнь в кошмар.

— Хорошо, — покорно отвечает она.

— Прямо сейчас отдайте мне все её документы. Пусть спокойно живёт и доучитвается в школе. А когда Полина будет готова, я заберу её к себе.

— А… — начинает она, немного замявшись. — Когда я получу деньги?

Я разочаровался в собственных ожиданиях. Наивно с моей стороны было полагать, что человек, лишённый какой-либо эмпатии к своей безвинной дочери, сейчас вдруг превратится в образцово-показательного родителя — и хотя бы поинтересуется, что с ней будет дальше. Слишком глупо, слишком.

— Прямо сейчас. Деньги здесь, на заднем сиденье.

На мгновение мне показалось, что она задумался и даже откажет. Её тело выдавало нервозность — правое плечо время