Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - Клод Каэн

Конечно, здесь нет необходимости давать читателю подробное географическое описание Малой Азии, тем не менее будет полезно сделать несколько замечаний, которые могут способствовать более ясному пониманию условий, лежащих в основе событий, к которым мы обратимся.

Малая Азия, как мы ее понимаем в этой книге, в общих чертах соответствует территории современной Турции без Фракии (находящейся в Европе) и бассейна верхнего течения Тигра и представляет собой почти прямоугольник 1100 км с востока на запад и 400–500 км с севера на юг. Полуостров занят в основном Малоазиатским нагорьем, внутренняя часть которого, Анатолийское плоскогорье, обрамляется горными хребтами, тянущимися более или менее параллельно побережьям. На востоке плавно переходит в Армянское нагорье. К западу нагорье спускается к долинам, открывающимся к Эгейскому и Средиземному морям. Такое строение определяет климатические различия и затрудняет сообщение между побережьем и внутренним плоскогорьем, если не считать западной части. Северные хребты, на востоке более узкие и высокие, становятся ниже и шире на западе, где их разделяют длинные долины, связанные между собой реками, протекающими по поперечным ущельям и резко меняющими свое направление. Южные хребты, которые сильнее изрезаны и образуют более разнообразные формы, по большей части сухие, сложенные известняками. В западной части они обрамляют долины, протянувшиеся с севера на юг к Средиземному морю, в то время как в центре и на востоке они образуют высокие хребты, которые набирают высоту в направлении с юго-запада на северо-восток в сторону Армении, отделяя сужающееся внутреннее плоскогорье от бассейна среднего течения Евфрата и Сирийско-Месопотамского Плодородного полумесяца. На востоке находится Западная Армения, большую часть которой составляют две продольные высокогорные долины: по той, что протягивается севернее, протекает одна из двух образующих Евфрат рек – Карасу и река Аракс (которая течет на восток), а по той, что к югу, – вторая река, образующая при слиянии с Карасу Евфрат – Мурат (Мурад), а дальше находится озеро Ван. Долины разделены высокими горами, частично вулканического происхождения, самая высокая из которых – знаменитый Большой Арарат (высотой 5122 м). Восточную Армению, спускающуюся в сторону Азербайджана, мы здесь не рассматриваем. Западная часть плоскогорья (здесь оно шире) и составляет, собственно говоря, Анатолию. Оно отделяется от восточного плоскогорья высоким вулканическим массивом Эрджияс (3917 м), а на юге горами Тавр, к которым примыкает этот массив.

На северо-востоке горы, и в частности Понтийские, тянутся вдоль побережья Черного моря. Там выпадает большое количество осадков, благоприятствующих росту лесов. У восточной части Черного моря они отличаются особенной пышностью, а на больших высотах горы покрывают пастбища, похожие на альпийские. В более сухой внутренней части, где летние и зимние температуры резко различаются, ландшафт больше напоминает степь и потому хорошо подходит для кочевого скотоводства. Земледелие возможно в долинах рек, где можно орошать землю, и более всего в западных долинах. Как показывает изучение экономики государства Сельджукидов, социально-бытовые условия, от которых сильно зависели виды работ, необходимых для развития, в определенные периоды в конкретных регионах могли подвергаться масштабной трансформации.

В соответствии с географической структурой этой территории, основные природные и исторические пути были ориентированы в направлении запад—восток, в частности, один из них ведет от Аракса мимо верховий Евфрата и дальше по внутреннему краю гор вдоль верхнего течения Кызылирмака и, в конце концов, к проливам. В южном направлении у него есть двойник в виде более высокогорного пути, проходящего от озера Ван вдоль северного течения Евфрата и севернее хребтов Таврских гор (Центрального и Западного Тавра) до Анатолийского нагорья. Но там этот путь меняет направление, чтобы соединиться с другим, что объясняется не географией региона, а необходимостью соединить проливы и Сирию. Этот путь идет в направлении северо-запад – юго-восток через Анатолийское нагорье, частично по степным районам, затем через Таврские горы приходит в Киликию, где снова поднимается вверх на невысокий хребет Аманус (Нур) и еще раз спускается уже в Сирии. В определенные периоды, несмотря на все трудности передвижения в горной местности, к этим путям добавлялись другие, соединявшие или пересекавшие их, чтобы соединить какой-нибудь порт на Средиземном или Черном море с внутренними частями. Например, путь из Эрзурума в Трапезунд в восточной части Черного моря, или из Сиваса в Самсун, или дальше на запад в Синоп, или из Коньи и Анатолийского нагорья в Анталью на Средиземном море к северо-западу от Кипра.

Реконструкция истории и исторической топографии такого места, как Малая Азия, сталкивается с существенными трудностями из-за того, что большая часть названий мест менялась в зависимости от времени и языка доминирующих народов. Случается даже, что некоторые авторы, жившие в одно и то же время, но писавшие на разных языках и придерживавшиеся разных традиций, используют разные названия для одного и того же места. В этой книге мы не можем вести исчерпывающие обсуждения специфических частных вопросов, возникающих в такой ситуации, но обязаны пояснить, что такие вопросы существуют. В этом тексте там, где это необходимо, дается как византийское название, как правило относящееся к классическому периоду, так и турецкое название, которое можно найти на современных картах.

Завоевание Малой Азии турками (туркменами) и ее превращение в страну Турция всегда представлялось европейцам, вне всякого сомнения, чем-то одновременно непонятным, неприемлемым и немного возмутительным. Но это ничем не хуже, чем создание Венгрии в Паннонии или славянских государств в Иллирии. Начнем с утверждения, что Малая Азия в середине XI века еще должна была оставаться, за исключением некоторых деталей, сильно урбанизированной, высокоразвитой и элинизированной Малой Азией римских времен. Даже для времен Античности это слишком большое упрощение. Географические условия никогда не допускали в Центральной и Восточной Анатолии такой же степени развития, как в провинциях, выходящих к Эгейскому морю. Однако, каким бы ни было положение на самом деле, войны против персов и арабов существенно изменили лицо этой земли. Поколениями огромные территории, в особенности по обеим сторонам Таврских гор и Каппадокии, страдали от вторжений, набегов, грабежей и разорения. По обе стороны существование ничейной земли временами считалось лучшей защитой от врага, не говоря уже о таких случаях, как истребление византийцами еретиков-павликиан в IX веке в Тефрике, Амаре и др. С другой стороны, когда предпринималась попытка заново населить определенные зоны, это всегда делалось за счет привозного населения, которым в случае византийцев часто становились славяне или болгары, безусловно обладавшие достаточно воинственным характером. Эти жители приграничья – у византийцев акриты, у мусульман гази, – хотя и боролись друг с другом, были похожи как в смысле физической, так и духовной изолированности от властей, которые практически не принимали участия в их действиях, и в результате они временами практически братались. Подтверждение этому можно найти в рыцарских поэмах и романах, где пересказываются подвиги обеих сторон. Достаточно вспомнить роман о Сейиде Баттал Гази, тем более что он представляет существенный интерес для истории Турции. Когда мало-помалу посягательства со стороны крупных землевладельцев уничтожили собственность мелких крестьян-воинов из среды этих приграничных жителей, они потеряли интерес к защите страны, а некоторые даже перешли на службу к противоборствующей стороне. В любом случае, что касается Византии, в XI веке они представляли собой не более чем отдельные отряды в окружении крупных землевладельцев, и в результате государство, не доверявшее им, предпочитало использовать наемные войска, полностью набранные из инородцев, не имевших никакого отношения к этой стране. На северо-востоке Малой Азии Византия всегда держала плацдарм в Армении, и армяне играли существенную роль в Византийской империи. В конце X и в начале XI века Византия постепенно аннексировала армянские княжества до самой границы с Азербайджаном и уничтожила мелкие мусульманские эмираты, созданные между ними и не подчинявшиеся им. Армения была заселена, насколько позволяло географическое положение, и, несмотря на внутренние распри, там процветал своего рода патриотизм. Когда аннексия была завершена, власти Византии предпочли заменить армянские пограничные войска на регулярную византийскую армию и переселить влиятельные армянские семьи вместе с их подданными во внутренние районы, чтобы заново заселить их. В результате армян можно было встретить в Каппадокии, Киликии, в различных провинциях на севере Сирии и на приграничных территориях Месопотамии, например в Эдессе. В определенном смысле преимущества очевидны. Однако помимо того, что эти армяне были разделены между собой, как это было у них на родине, они вносили элемент разъединения туда, где контактировали с другим, давно живущим в этих местах населением. Более того, различным христианским церквям на Востоке так никогда и не удалось примириться друг с другом, и те, которые имели адептов в мусульманских странах, в период раннего Средневековья оказались полностью свободны от какой-либо зависимости и опеки со стороны Византии. Когда Византия снова захватила территории, занятые армянами, яковитами и другими, православная церковь восстановила тактику притеснения других церквей. Дело доходило даже до заключения под стражу их духовных лидеров, в результате чего неприязнь к византийцам возрастала. Наконец, в византийской наемной армии тоже не было недостатка во внутренних раздорах, поскольку служившие там скандинавы, тюрки и норманны, степень христианизации и цивилизованности которых была самой различной, в любом случае были чужаками для этой страны. Все это ясно показывает, даже без необходимости вникать в детали, что, за исключением приморских провинций и некоторых других изолированных областей (в частности, Каппадокии), Малая Азия больше не была той, что раньше, и не имела возможности оказать твердое и единое сопротивление иноземной угрозе.