Вокруг света с киллерами за спиной - Сергей Синякин

— Все вместе, — сказал Илья Константинович.

— Ну, как там сейчас, в Союзе?

— Спекся Союз, — нехотя ответил Илья Константинович. — Одна Россия осталась.

— Да знаю я, — печально сказал Ахмед Абу Салим, бывший когда-то двадцатилетним русским пареньком Юрой Соколовым. — Это я по привычке, уж больно жалко — какую страну проорали! — Он покачал головой и поинтересовался: — Вас куда: в ресторанчик речной или к Маугли?

— А что за Маугли? — заинтересовался Илья Константинович.

— Самый настоящий, — заверил водитель. — Только он теперь старенький, на пенсии уже. Но живет в джунглях.

— А пенсию ему государство платит?

— Почему государство? — удивился водитель. — Джунгли и платят. Натурой, конечно. Волки мясо приносят, обезьяны его фруктами балуют, слоны не забывают… В общем, не голодает старик. У него интересно. Телохранителями у него потомки тех самых Багиры и Балу, в советниках — удав. Туристов приезжает масса. Ты не поверишь, удав с корзинкой в пасти их обползает, а туристы ему отстегивают. А что ты хотел — национальный герой джунглей! Ну что, к Маугли?

— Нет, Юра, давай в ресторанчик, — с некоторым сожалением отказался Илья Константинович и очень кстати вспомнил предложение мурманского быка. — Времени маловато, только пивка вот холодненького попить. У нас там сейчас тоже несладко: люди на пенсию идут, а платят им тоже джунгли. Или совсем никто не платит. Нашим пенсионерам такого бы удава!

— Вы местного пива не берите, — предупредил водитель. — Оно у них как моча. И баночного тоже не берите, там одни консерванты. Если уж брать, то немецкое, бутылочное.

Верное решение принял Илья Константинович. В этом он убедился, вдохнув речную прохладу и сделав первый глоток ледяного баварского пива. К такому пиву изумительно подошел бы копченый лещик или, на худой конец, вобла, но в здешних водах такая рыба, видимо, не водилась, и пришлось удовольствоваться вареными креветками и солеными орешками, пусть и не то — но все равно в кайф!

По реке плыли странные дымящиеся плоты с полуобгоревшими гирляндами из живых цветов. Вокруг этих плотов весело резвились местные крокодилы. На плотах явно что-то лежало, иной раз Илье Константиновичу казалось, что лежат там люди, и он мог биться об заклад, что дважды видел откинутую человеческую руку. А может быть, тут отдыхали какие-нибудь священные крокодилы и плоты с гирляндами сооружались именно для них? Сам Илья Константинович этого так и не понял, а спрашивать у редких местных жителей, сидящих в ресторанчике, посчитал бестактным.

Он даже не догадывался, что на одном из плотов мимо ресторанчика проплывали его преследователи.

— Ну! Ну же! — шипел коренастый. — Стреляй, снайпер хренов, стреляй!

— Да погоди ты! — сквозь зубы ворчал долговязый. — Ракурс неудобный. Промазать могу!

— Раком ему неудобно, — зло плюнул в воду коренастый. — Смотри, как бы крокодилы тебе чего не скусили. Откусить не откусят, а скусить запросто могут!

— Свое береги, юморист хренов, — поднял голову долговязый. — Куда стрелять? Не видишь, к нему кто-то подсел!

— А ты обоих мочи, — посоветовал коренастый. — Какая разница, пусть оба перед своими богами предстанут. Все равно они у них разные!

— Нет, — долговязый с сожалением отложил винтовку, — не попасть. Ракурс не тот.

Рядом что-то всплеснуло, вскинулась над плотом хмурая крокодилья морда, и пасть с разнокалиберными треугольными зубами загребла винтовку с плота, лишая наемных убийц спецсредств для выполнения заказа. По своей близорукости крокодил, видимо, полагал, что урвал что-нибудь вкусненькое, но лишь на середине реки узнал о своей ошибке. Он выплюнул винтовку, винтовка, блеснув стволом, взвилась над спокойной поверхностью и канула на глубину, оставив разбегающиеся по гладкой поверхности круги.

— Вот козел! — досадливо плюнул коренастый.

— Тише. — Долговязый перевернулся на спину, закурил сигарету. — За козла и в Индии ответить можно.

А за столик Ильи Константиновича между тем действительно подсел приятный молодой человек, из верхнего кармана куртки которого выглядывал краешек желтого платка. — Вы не инвалид? — поинтересовался он.

— Кто из больных может чувствовать себя абсолютно здоровым? — благодушно ответил вопросом на вопрос Русской. — Экология никудышная, все загажено так, что почки и печень работать отказываются, а про сердце вообще говорить страшно.

Молодой человек вздохнул, как показалось Илье Константиновичу — сочувственно.

Помолчали.

— Плотницким делом не увлекаетесь? — снова поинтересовался молодой человек. Русской подумал.

— Не так чтобы очень, — признался он. — Но приятно порой посидеть на табуретке, излаженной собственными руками.

Молодой индус помрачнел.

— А улицы подметать вы не пробовали? — с явным сарказмом поинтересовался он.

— А вы что, желаете предложить мне работу? — Русской внимательно оглядел собеседника.

Молодой индус вскочил. Лицо его исказилось. Он прошептал что-то непонятное и, вскочив со стула, почти выбежал из кафе. Русской проводил его взглядом. «Больной, наверное, — решил он. — А жаль. С виду очень даже приятный молодой человек».

Он посмотрел на часы и решительно поднялся. Пора было ехать на аэровокзал. Через час отлетал самолет в Бомбей.

В аэропорту ничего чрезвычайного не произошло, но Русской почувствовал себя в безопасности только на борту самолета. Привычная предполетная лихорадка овладела им. Илья Константинович откинулся в кресле, прикрыл глаза и наконец расслабился. Он всегда боялся полетов, но, опасаясь насмешек, никому об этом не рассказывал.

Самолет медленно выруливал на взлетную полосу. Следуя командам пилота, Илья Константинович пристегнул ремни, проверил наличие гигиенического мешочка и откинулся на спинку сиденья. Рядом сидел бородатый индус лет тридцати пяти, в белой чалме и темном костюме. Шея индуса была повязана большим желтым платком. На левом уголке платка была изображена странная многорукая женщина, одетая в шкуру черной пантеры. На шее у многорукой висело ожерелье из черепов, в двух руках она держала отрубленные головы, похожие на кочаны капусты, в одной руке был меч, а еще в одной — кривой нож. Судя по всему, это было какое-то буддистское божество. Платок показался Илье Константиновичу знакомым, но где он уже видел его, Русской так и не вспомнил. Индус искоса поглядывал на Русского, словно хотел завести с ним беседу, но не решался. Лететь было далеко, и, чтобы не скучать в дороге, Илья Константинович сам решил наладить общение.

— Далеко летите? — по-английски поинтересовался он. Индус посмотрел на Русского выпуклыми и печальными, как у лошади, глазами, потрогал рукой платок и приятно улыбнулся.