Путь Горыныча. Авторизованная биография Гарика Сукачева - Михаил Марголис

Теперь вместо записи бутлегов Гарика снимают на смартфоны и камеры.

Вот фрагмент того разговора:

– Игорь, как ты отреагировал на появление этого альбома?

– Этот альбом-подкидыш, или «пиратский» диск, как это еще называется, вызвал во мне такое чувство, как будто у меня что-то украли. Не деньги и не какую-то вещь, а что-то дорогое сердцу, родное. Я сразу вспомнил о многочисленных предложениях, проектах, обещаниях руководства фирмы «Мелодия» записать и выпустить диск с нашими песнями. Без ложной скромности скажу: надоело стыдливо опускать глаза, когда после только что прослушанного концерта восторженные зарубежные продюсеры спрашивают: «В каком магазине можно купить ваши пластинки?» Советские поклонники давно уже запаслись записями с наших многочисленных, к счастью, концертов. Они-то знают: на «Мелодию» надейся, да сам не плошай! Если она раньше двигалась черепашьими шагами, то теперь ее темпы можно назвать большими черепашьими. О том, что выйдет этот «странный» диск, я абсолютно ничего не знал.

– Как же так? Неужели фирма «Мелодия» не поставила в известность группу, авторов пластинки, исполнителей?

– Дело все в том, что наша фирма «Мелодия» располагает монополией на производство звуковых изданий в СССР и, как мне любезно объяснили в юридическом отделе ВААП, не обязана согласовывать с автором издание его музыкальных произведений. То есть самое дорогое, что есть у музыкантов, может быть просто украдено. Мало того – эти записанные на низком профессиональном уровне концертные номера сводились в студии без участия звукоинженера группы и ее участников. В результате многие важные инструментальные и вокальные партии вообще исчезли! Запись стала мало походить на действительное звучание «Бригады С». На пленках в студиях звукозаписи и то все звучит гораздо лучше…

Сейчас гнев Сукачева был бы понятен и объясним. Соблюдение, вернее нарушение, авторских прав в российском музыкальном сообществе – болезненная тема. А тогда его «обидка» была несколько нарочитой. Любые вышедшие «из подполья» советские рокеры в 80-х еще считали удачей издаться на официальной «Мелодии», располагавшей собственными магазинами и широчайшей дистрибьюторской (как нынче бы выразились) сетью. О том, чтобы за это еще и «авторские» получить, вчерашние «нелегалы» думали в последнюю очередь. Для «Бригады С», как ни смешно, тот «бутлег» стал… первой пластинкой в дискографии. Именно после ее выхода группу наконец узнала и «широкая общественность», та, что не посещала рок-фестивали и обитала вдали от мегаполисов. Примерно тогда же родилась крылатая фраза: «Если б Маяковский вдруг воскрес – он полюбил бы «Бригаду С».

Кстати, много лет спустя я поинтересовался у Гарика: если бы руководители «Мелодии» тогда с ним посоветовались, какую группу записать на другой стороне пластинки, кого бы он назвал? Сукачев ухмыльнулся и задумался: «Неожиданный вопрос. Сейчас попробую неожиданно ответить. Учитывая мой характер, который с годами становится всё более скверным, я предполагаю, что сказал бы так: «Наутилус Помпилиус» – это, конечно, круто. Но лучше, чтобы на второй стороне была московская группа. Потому что я – из Москвы».

Для меня и тогда, и сейчас это по-прежнему важно. Я к «школам», пусть даже мы их закавычим, отношусь с огромным уважением. И до сих пор убежден, что московская рок-школа недооценена. На вторую сторону того гипотетического диска я предложил бы «Центр» или «Ночной проспект», «Звуки Му» или «Браво», «Нюанс», «Кабинет» или «Николая Коперника». Да много существовало прекрасных столичных команд, с которыми я считал за честь оказаться на одной площадке».

Для тех, кто в расцвете сил находился в эпицентре советских перемен (читай – в Москве и Питере), вторая половина 80-х наверняка вспоминается, как самый куражный отрезок жизни. Пили и творили легко, разнообразно, авантюрно. Боялись все меньше, надеялись все сильнее. На фоне тотального распада империи креативным гражданам удавалось разжигать вдохновенные костры, фонтанировать идеями, реализовывать проекты, о которых пятилеткой раньше можно было рассказывать лишь близким друзьям на кухне при плотно закрытых дверях. Гарик пожирал сей исторический период ложками. Поверх своего «пролетарского джаза» он опять (как уже было у него в пору увлечения абсурдизмом) вглядывался в театр, а тут еще и кино поманило. Собственно, тогда на той «почве» и начал складываться его ближний дружеский круг. В нем преобладали плюс-минус его ровесники, многие из которых являлись детьми известных актеров и режиссеров: Михаил Ефремов, Никита Высоцкий, Евгений Митта, Мария Евстигнеева, Вячеслав Невинный-младший… Здесь же были и просто талантливые представители новой плеяды столичной театральной сцены: Александр Марин, Михаил Горевой, Сергей Шкаликов… После тушинского подросткового мира, в котором Игорь находился «по воле обстоятельств» и откуда выскочил при первой возможности, после центровых тусовочных «флэтов» доперестроечной Москвы, где он ощущал свою «сословную» уязвимость в компании «мажоров», Сукачев, наконец, на равных соединился с теми, кто его интересовал. Они – восходящие звезды театра и кино, он – без пяти минут звезда рок-н-ролла с накапливающимся режиссерским потенциалом. А уж какое созвучие энергетики, лидерства, хмельной беспредельности обнаружилось у него и Миши Ефремова, возглавившего (еще учась на третьем курсе Школы-студии МХАТ) молодежную театральную студию «Современник-2» – это просто подарок судьбы.

«Когда рванула «Бригада С», на меня буквально обвалился огромный прекрасный мир с массой новых знакомств. Складывалась дружба с представителями моего (и не только моего) поколения из разных творческих сфер. Кажется, я слегка стеснялся такого внимания к себе. Да, я умел стесняться, это отличная черта характера». Тут Игорь Иваныч немного кокетничает. Ему ли, герою столичного музыкального андеграунда, который «всех вертел» сами помните как, смущаться интереса к своей персоне. То была не стеснительность, а наблюдательность и, опять-таки, сукачевская рассудительность. Наглеть, куражиться, «гнуть свою линию» имело смысл в рок-лаборатории, добиваясь лидерства «на своем поле». А в актерской среде Гарик впитывал и учился.

«Уже к окончанию Липецкого культ-просвета у меня почему-то опять возникла мысль о ГИТИСе. Хотелось все же прорваться в этот вуз и получить режиссерский диплом там. Блажь, конечно. Но она направляла в театр. После юношеских лет я ведь туда особо не ходил. Ни Таганка в годы ее расцвета меня не привлекала, ни другие популярные труппы. Зато, когда возникла «Табакерка» на Чистых прудах, когда я познакомился с Саней Мариным и мгновенно с ним подружился, когда появился «Современник-2» Мишки Ефремова, мне стало интересно. Это были молодежные театры, каждый спектакль которых становился событием в московской культурной жизни».